Наталья Сомова — прима-балерина МАМТ, одна из самых интересных балерин лирического амплуа на московской сцене, супруга Олимпийского чемпиона по фигурному катанию Максима Маринина, мама двоих детей — Артемия и Ульяны.

Я наблюдаю за Натальей очень давно, слежу не только за ее работами в театре, но и болела за пару Сомова — Маринин в телевизионном проекте «Болеро». Было интересно задать Наталье несколько вопросов про балет, коллег, семью и про жизнь, не менее интересно было и коснуться «творческой кухни».

В интервью балетные артисты часто говорят о своей деятельности “работа”. В то время как обычный зритель удивляется, ведь для него работа скорее что-то обыденное. Чем для Вас является балет?

Для меня балет — это моя жизнь, я не представляю себя без него, я им живу. И мне нравится, что я занимаюсь делом, которое люблю. Но конечно, это и большая работа

Балет – это и огромный труд. Недавно наблюдала как Вы тщательно работали на открытом балетном классе. Вы перфекционист?

Я себя не отношу к перфекционистам, но люди, которые меня знают, полагают, что да… Я стремлюсь к улучшению каждый раз. Я знаю, что у меня идет хорошо и над чем надо работать, но я не истязаю себя. Если вижу, что не могу достичь чего-то до определенного уровня — я ухожу и успокаиваюсь… на какое-то время.

И в этой нескончаемой работе над своей техникой, есть ли ощущение, что максимум возможного достигнут?

У меня нет такого ощущения, более того, каждый раз, когда какой-то балет в течение сезона мы станцевали, а затем он повторяется – все для меня начинается сначала. Я подхожу к репетициям как будто для меня это в первый раз. Иногда меня спрашивают – не надоело ли танцевать одно и то же? Например, «Жизель». Но каждый раз при работе над партией я готовлюсь заново, рождается новая история, по-другому строится спектакль, и ощущаешь его по-новому.

фото С. Аввакум

А есть ли у Вас любимые партии?

Одной конкретной партии нет и проще сказать, что мне менее интересно

Поделитесь с нами?

У меня нет нелюбимых партий, но есть те, которые тяжелее даются. Например, «Дон Кихот». Когда этот балет ушел из репертуара, у меня не осталось желания его танцевать. Это один из первых балетов, которые я танцевала, начиная свою карьеру еще в Краснодаре, он мне очень нравился, а потом, возможно, наступило перенасыщение. Сейчас есть интерес и желание, потому что будет совершенно новая версия и редакция (прим. ред. МАМТ готовит премьеру балета «Дон Кихот» в редакции Рудольфа Нуриева к осени), не знаю насколько хватит сил, но желание такое есть!

Партия Китри, пожалуй, – одна из самых тяжелых для балерины

У каждого артиста есть свои ощущения, что ему больше подходит по амплуа и внешне, по эстетике.  В балете «Дон Кихот» много страсти, в нем все должно быть энергично, эмоционально, а я скорее более спокойный, сдержанный лиричный человек, поэтому мне в себе эту страсть надо найти, вжиться, вложить. Работа над этим балетом для меня требует больших затрат, в первую очередь эмоциональных и моральных, не столько физических

Анна Каренина – Наталья Сомова, Каренин – Станислав Бухараев фото: М. Логвинов

… то есть Вы больше любите адажио, нежели открытые эмоции аллегро?

Я люблю многое, но особенно драматические спектакли, например, «Анну Каренину». Мне нравятся сюжеты, где есть драма, переживания. Адажио с выяснениями отношений мне очень близки в танце. Видимо, потому что у меня все спокойно и хорошо в жизни, у нас в семье не бывает конфликтов, поэтому интересно на сцене «оторваться» и «выпустить пар». Или, наоборот, все спокойно в жизни, потому что все эмоции остаются на сцене.

Эмоционально напряженный, трагический балет «Манон» Кеннета МакМиллана Вам тоже близок?

«Манон» я очень люблю, мне нравится этот балет и все что в нем происходит, все, что проживаешь во время этого спектакля. Жаль, что он уходит…

Манон – Наталья Сомова, Де Грие – Иван Михалев фото: О. Черноус

А «Майерлинг» МакМиллана? Вы танцевали две партии и Стефанию, жену принца Рудольфа, и главную героиню — Марию Вечеру. Какая партия оказалась ближе?

Я бы сказала – интереснее. Изначально я хотела станцевать партию Марии, и постановщики меня выбрали, но сразу не получилось, потому что я только вышла из декрета и была не совсем в форме, но впоследствии эта партия каким-то образом ко мне сама пришла, меня попросили с Сергеем Полуниным станцевать, и я ему очень благодарна за то, что все сложилось.

фото С. Аввакум

В спектакле достаточно много откровенных сцен. Ваш супруг был на премьере, как он воспринял спектакль?

Я боялась, что как раз из-за этих сцен ему будет некомфортно, но после спектакля он сказал, что самое неприятное и самое страшное для него стала концовка, когда выносят мертвую Марию, кладут в гроб и закрывают крышкой, – на это смотреть он не мог, я и сама очень переживала за Максима. Для меня это были очень неприятные ощущения, хотя и не страдаю клаустрофобией.

Вы хотели бы, чтобы «Майерлинг» вернулся?

Да, там очень много работы для всех, для балерин, и для танцовщика, многие хотят станцевать этот балет.

«Майерлинг» – одна из самых ярких партий Сергея Полунина. Расскажите, пожалуйста, о работе с ним.  Я видела очень многие ваши совместные спектакли, и мне казалось, что у вас сложился дуэт с химией, и удовольствием от совместных спектаклей, особенно запоминающейся была последняя «Коппелия»

Все так и было, все спектакли с Сергеем особенные и к ним особенно подходишь, мне все спектакли было приятно с ним танцевать. Я знаю, что его называли специфическим партнером, говорили, что не ко всем балеринам он внимателен, у меня ни разу не возникло такого чувства. Не могу сказать, чтобы он ко мне относился не так или плохо держал, всегда с его стороны все было заботливо, а если во время спектакля что-то шло «не так» — Сергей всегда извинялся.

Сергей мог пропустить репетиции, неужели он совсем не готовился к спектаклям?

Конечно, нет. Даже если не приходил к назначенному времени, когда выписана официальная репетиция, — он всегда приходил вечером и один в зале репетировал. Может быть, для кого-то может показаться, что этого недостаточно, но для него было важно не “пере” работать, а подойти с желанием и силами к спектаклю.

Как Вы относитесь к идее Сергея Полунина, что артисты должны набираться по ангажементу, на определенные спектакли, а не быть привязаны к труппе?

Сейчас много разных трупп, много возможностей, каждый может выбирать то, что ему по душе. Но в таких театрах как Большой, МАМТ должна быть своя труппа. И пусть у артистов будет возможность выезжать. Возможность выезда — это не только презентация себя, но и презентация своего театра, когда партии исполняются на достойном уровне. Мне комфортно состоять в труппе и отправляться на гастроли.

А как долго должна продолжаться балетная карьера?

Пока у артиста есть желание, интерес, любовь к профессии, а дальше многое зависит от того, насколько форма позволяет, потому что случаются травмы, и артист может начать «рассыпаться». Сохранять «долгожительство» в балете удается не многим.

Вам везло с партнерами на протяжении карьеры?

Мне очень повезло, у меня были и есть самые лучшие партнеры. Я благодарна всем, с кем мне удалось поработать. Один из лучших и моих любимых партнеров у нас в театре – Георги Смилевски.

фото К. Житкова
“Кончерто барокко”. Солисты – Наталья Сомова, Георги Смилевски

Георги — уникальный танцовщик, как будто молодеет год от года

Очевидно, есть что-то, что его держит в форме, дает стимул и желание. Таких партнеров и танцовщиков такого уровня эстетики и внешнего вида сейчас нет. До сих пор Георги делает класс до конца, по полной программе, не позволяя себе расслабляться, подавая пример молодежи.

А какой совет Вы бы дали молодым артистам?

Это прекрасно, когда приходят молодые балерины, так должно так быть, поколения должны сменяться, и это определенный стимул для остальных балерин, работающих в театре. Прежде всего я пожелала бы верить в свои силы, делать то, что чувствуешь, не пытаться угодить кому-то или подстроиться под чьи-то ощущения. Важно слушать себя, свои чувства.

Очень многие звезды ведут свои личные странички в социальных сетях, и некоторые настоящие звезды Инстаграма, имеют ли для Вас социальные сети значение?

Я не фанат соцсетей, у меня не так давно они появились. Но я заметила, что с появлением инстаграм на него тратится много времени. Это популярно сейчас, и как двигатель саморекламы, и место общения. Мне нравится, что тут я могу найти нужные вещи, даже не связанные с балетом.

Как Вы относитесь к критике? Сейчас не только профессионал, но и любой человек может прийти после спектакля и написать все, что угодно

Может быть, мне повезло и не было в мой адрес жесткой критики или я ее не видела, но каждый имеет свое мнение, всем не угодишь. И потом ведь не пишут, что вы «невыворотно что-то сделали», технически не так, в основном пишут – «мне понравилось или не понравилось» – это субъективное мнение.

Бывает, что и педагог может сказать, что «сегодня было не очень», а тебе казалось, что ты все эмоции вложил. А иногда бывает, что внутренне так не переживал, а зрители прониклись и плакали. Конечно, когда танцуешь подряд много спектаклей или один и тот же спектакль по 10-20 раз на гастролях, особенно если это трагические партии, невозможно все проживать или пропускать через себя каждый раз, иногда просто показываешь нужные эмоции. Я смотрела спектакли мужа – «Ромео и Джульетта» на льду и была поражена, как Татьяна (Тотьмянина) проживала каждый спектакль выходя на лед – это была настоящая драма.

Что чувствуете перед выходом на сцену? Есть ли волнение?

Энергетика зала чувствуется всегда, и на спектакле мне всегда нужно почувствовать, какой зал сегодня, освоиться именно в этом пространстве, в этой конкретной энергетике.

Иногда меня спрашивают молодые артисты: Вы совсем не волнуетесь?

Волнуюсь, конечно, но по мне внешне ничего не видно, все происходит внутри. Внешне я буду выглядеть достаточно спокойным, невозмутимым человеком

Есть ли в момент выступления элемент импровизации?

Мы репетируем, обговариваем технические и актерские моменты. Бывает, договариваешься об одном, а на сцене форс-мажор, тогда импровизируешь, исходя из ситуации, но всегда есть основа, которой придерживаешься.

Мне всегда было очень интересно, когда люди, подверженные такому физически затратному занятию как балет, переключаются и отдыхают?

Очень сложно переключиться или отключиться, даже невозможно, такого не происходит, ты все равно находишься «внутри». После спектакля, если это был удачный спектакль, была отдача от зрителя, ты не можешь долго уснуть, успокоиться – это приятные эмоции и не хочется от них отключаться, хочется, чтобы они продолжались, а потом оно само как-то успокаивается и уже ждешь следующего спектакля.

Но какой-то отдых все же есть?

Мы настолько живем балетом, что тело привыкает и само требует нагрузки, элементарных физических упражнений, даже в отпуске хочется пойти, поднять ногу, что-то делать. Никто не заставляет, хотя с возрастом ты понимаешь, что это необходимо, иначе потом будет трудно вернуться и войти в форму. Это своего рода наркотик, ты без этого не можешь

А мог ли быть выбран другой путь, далекий от балета?

Сейчас трудно представить, но в детстве родители хотели, чтобы я была врачом, потому что в моей семье бабушки-дедушки, и прабабушки-прадедушки – все врачи разных специальностей: хирурги, офтальмологи, военные врачи. Моя родная бабушка, детский врач – Сомова Наталья Михайловна, и я – Сомова Наталья Михайловна. Все родные думали, что и я продолжу семейное дело, но к сожалению…

к счастью!

…да, к счастью, я стала балериной

А ваши дети собираются идти по стопам родителей?

Артемию дед Мороз принес коньки, он у нас говорит: “Мальчики не танцуют, мальчики катаются”, а Ульяна – фанат театра, ходит в театр с раннего детства, смотрит все постановки, у нее есть свое мнение о каждом балете и она все знает, что было не так, кто что не так сделал. Даже мне делает замечания “вот если бы ты тут еще коленку дотянула, было бы отлично”. Когда не с кем оставить дома — она ходит со мной на работу, в театре чувствует себя как дома, со всеми знакома. Она занимается художественной гимнастикой с прицелом в балет, а вот желания кататься не возникает, то есть выйти на лед, постоять, чтобы папа покружил — да, а самой – нет.

Беседовала Инесса Аршинова

фото Марина Истомина