Фестиваль независимых детских театров Карабас пройдет в этом году в седьмой раз. На фестивале выступят экспериментирующие с жанрами в детском театре частные труппы из Москвы и других городов России и Беларуси. Спектакли будут интересны как взрослым, так и детям. Что смотреть на фестивале, в каком возрасте стоит вести ребенка в театр и обязателен ли в спектакле текст? С создателем фестиваля, режиссером театра Снарк Юрием Алесиным поговорили резиденты LOCALDRAMAQUEEN.MOSCOW Анаида Иванова и Алеся Ковалева.

Анаида Иванова (АИ): Вы уже больше шести лет создаете театр для детей и видите зрителя-ребенка. Можете поделиться своими впечатлениями, изменился ли ребенок, его предпочтения, реакции?

У меня нет ощущения, что ребенок изменился. Что шесть лет назад, что сейчас – это тот же наивный открытый ко всему человек, который с благодарностью воспринимает то, что мы для него делаем.

Алеся Ковалева (АК): А возраст детей, которых приводят на спектакль, изменился?

Да, нижний порог опустился значительно благодаря тому, что появился бэби-театр. У этого есть как положительные, так и отрицательные стороны. Теперь даже на спектакле 6+ можно встретить маму с трехлетним ребенком, которая говорит, что “он у меня в театр каждый день ходит, все понимает”. Не всегда это соответствует истине. Но бывает так, что и трехлетний ребенок сидит и смотрит.

АК: В каком возрасте идеально приводить ребенка в театр? Я привела сына первый раз на бэби-спектакль, когда ему было 11 месяцев, Анаида с дочкой пришли в театр ближе к двум годам. Когда можно, и нужно ли, вести ребенка в театр?

Чтобы ответить на вопрос “нужно ли” хорошо бы провести исследование. Но это возможно, когда ребенок уже стоит и может воспринимать что-то, а это где-то с полутора лет. До этого возраста – это больше развлечение для мамы – выйти с ребенком в бэби-театр.

Если исходить из визуального мира ребенка, то сначала у него перед глазами мир игрушек. Постепенно ему начинают (те, кто не запрещает) включать мультфильмы. И третья ступень – театр. Когда я делаю бэби-спектакли, я понимаю, что до этого ребенок смотрел мультики, и примерно так это все должно выглядеть, чтобы у него не было слома сознания: “Ой, куда я попал, это очень страшное место”.

АК: На фестивале Карабас в этом году есть спектакли с 1 года. Расскажите о них

В этот раз у нас очень маленькая программа бэби-спектаклей. Есть один бэби-концерт коллектива-дебютанта Canario Band “Музыкальные истории со всех концов света”.

АК: Еще же Барахас-Бит, бэби-опера. Получается музыкальная программа для малышей.

Вот это отдельная тема. Почему-то этот Карабас – самый музыкальный. Концертов гораздо больше, чем драматических спектаклей.

АИ: Вы говорили в одном из своих интервью, что дети до шести лет сложно воспринимают текст в театре. Им тяжело воспринимать речь. Тогда на что опираться? На музыку? Эмоции, вовлечение в процесс…?

Визуальное, эмоции, музыка. Мне и сейчас тяжело с текстом смотреть спектакль, а уж до шести лет, когда человек еще сам не очень хорошо формулирует свои мысли, лучше использовать театральный язык. Текст – это литература, а театр – это действие, образы, визуал, музыка. Поэтому я считаю, что только после шести можно что-то серьезное детям показывать.

АК: При этом у вас в Театре Снарк спектакли со словами

В наших бэби-спектаклях мы даем актерам возможность сказать шесть слов примерно – цветочек, солнышко, солнышко греет или снежинка, облако. Мы просто придумываем историю и даем актерам возможность иногда помогать словами. Наши бэби-спектакли – это “Глазами цветка” и “Снежинка-путешественница”. Был у нас спектакль “Кораблик” для детей постарше, тоже почти без слов. И сейчас мы держим в голове, как бы нам сделать что-нибудь еще такое.

АК: Многие родители не воспринимают спектакли без текста. Если нет текста, то это и не совсем спектакль. «До шести лет без текста» – я за, но не все родители к этому готовы.

Я не говорю, что совсем без текста. Нельзя сплошной, сложный текст. Дальше это превращается в спор – насколько режиссер может текст изменять, вырезать, сокращать. Я считаю, что режиссер всегда это может делать, так как он знает для кого он это делает. Если я в какой-нибудь сказке Клюева чуть-чуть упрощаю его текст, это не потому, что я его не уважаю, а потому, что я понимаю, что спектакль смотрят маленькие дети. Им нужно быстро поймать эту мысль, а не пробираться сквозь текст.

АК: Как определяется рекомендуемый возраст спектакля? По первым прогонам на зрителях? По отзывам родителей?

Скорее да, по отзывам родителей. Упрощать тяжело. Мне как режиссеру хочется усложнять. У меня сейчас был хороший опыт в работе над “Снежинкой-путешественницей” с художницей Ирой Уколовой. Она мне в этом плане помогала. Я придумывал очередной сюжетный поворот, а она говорила: “Не надо. Просто выглянул котенок и всё”. И она оказалась права, в этот раз мы не промахнулись.

АИ: Вы как-то работаете с отзывами родителей? Они имеют значение?

Конечно, я все читаю. Если вдруг какой-то отрицательный, пишу “мы не виноваты”, так как отрицательные отзывы чаще всего связаны с организацией. Тут сложно что-то изменить, потому что у нас нет своей площадки.

АК: Какова роль родителей в детском спектакле? Просто привести ребенка? Или его нужно как-то подготовить, книгу прочитать и после спектакля обсудить увиденное…

Мне кажется здорово, если поход в театр становится поводом для дальнейшего обсуждения. Рассказывать что-то до нужно только, если это какая-то сложная литература, сложная тема. А так, наверное, лучше не спойлерить. У нас маленькие залы, поэтому в процессе лучше не комментировать.

АИ: Часто родители прочитают книгу и хотят после прочтения пойти на спектакль по этой книге. Вы считаете это правильный подход? Как родителю выбрать спектакль для ребенка?

Выбирать что либо – это мучение. Мы как художники думаем: “О, я нашел интересный материал, его никто не знает, и я его поставлю, и все это оценят”. А получается наоборот, человек смотрит и думает: “Что это такое, что это за название”, и скорее идет на известные вещи. Это правильная тенденция, человек хочет максимально застраховаться от неприятных неожиданностей. Если вы прочитали книжку и хотите сходить на спектакль по ней, то это здорово.

АК: При выборе спектаклей, даже бэби-спектаклей, я ориентируюсь на то, что там должно быть интересно не только ребенку, но и взрослому. Не только ребенка привел, а сам в телефон смотришь.

В бэби-спектакле это очень тяжело сделать, а вот все, что не бэби – это наш основной принцип, мы так стараемся делать всегда. К нам очень часто подходят родители и говорят: «Не знаю, как ребенку, но нам очень понравилось!». Почему я занимаюсь детским театром и мне не стыдно, что я не в основном потоке? Потому что в каждом человеке есть ребенок, есть взрослый, есть родитель. Я общаюсь с ребенком во взрослом человеке.

АК: Вы, как родитель, как выбираете спектакль, на который отвести детей?

По коллективу, по режиссеру. Я же профессиональный зритель, мне проще, а родителям, которые не погружены в это, сложнее. Можно выбирать по площадке. Сейчас в Москве появляется много частных театральных площадок. Я считаю, что все, что идет в творческом центре Среда, Домике Фанни Белл и теперь на нашей площадке, которая называется Кафе Экслибрис – все проверено, можно ходить.

АИ: Сейчас довольно много инсценировок по зарубежной литературе. Книжные издательства, например, “Самокат” переводит и издает интересные книги. Как режиссеру вам какие авторы интересны? Вы уже много поставили, есть планы поставить кого-то еще?

Наша следующая работа – это Эжен Ионеско. Не современный автор, но достаточно необычный в линейке детских историй. Оказалось, что у него есть детские сказки – “Сказки для детей моложе трех лет”. Это отличный материал, его раскопали одновременно мы и театр “Бача” из Санкт-Петербурга. Но театр “Бача”, к сожалению, прекратил свое существование, но может быть временно, я надеюсь. Мы хотим поднять это упавшее знамя и сделать спектакль, который бы познакомил детей с направлением дадаизма, давшего начало всем авангардным течениям вплоть до перформанса.

Интересно все, на самом деле, сейчас так много литературы. В театре существует для этого завлит – человек, который читает все пьесы, которые ему присылают, смотрит, что ставят в других театрах. В этом году мы решили пойти на хитрость. Мы – это мы и некоторые другие частные театры. Мы решили сделать магазин Маршак нашим коллективным завлитом, чтобы они нам рекомендовали книжки, которые пользуются популярностью у них, нравятся им самим. И вот сейчас мы читаем первую партию рекомендованной литературы.

АК: Получается коллаборация не с издательством, а с книжным магазином

Книжный магазин – он более объективен, будет давать более широкий горизонт. Хотя с издательствами мы тоже сотрудничаем. Наши две последние работы – “Мама Му и полный порядок” – это издательство Белая ворона. “Пес не тот” – с издательством Поляндрия. Театр, книжные магазины и книжные издательства – это хорошие горизонтальные связи, которые мы собираемся поддерживать.

АИ: Должны ли в театре подниматься какие-то темы серьезные? Даже в детском театре? Например, тема развода, смерти?

Конечно, в любом искусстве должны подниматься серьезные темы.

АК: В каком возрасте? В Москве это скорее от шести лет.

Да, шесть-семь.

АК: При этом в спектакле “Маленькая история” немецкого театра o.N. на фестивале Гаврош эти темы поднимались уже для 2+. Стоит ли это делать раньше или шесть лет оптимально?

Не надо мучить детей в раннем возрасте. Речь идет о том, что театр их должен готовить к проблемам, с которыми они столкнутся. Но столкнутся они с ними может к 18-19 годам, поэтому давайте не будем спешить. Пусть в солнечном мире немного поживут. При том, что я абсолютно за то, чтобы рассказывать детям о смерти и обо всем. Но после определенного периода.

АИ: В ваших постановках много юмора. Это у вас непроизвольно получается? Или вы считаете, что юмор и ирония должны быть всегда, что к каким-то вещам можно и даже нужно относиться несерьезно?

То, что много юмора – идет конкретно от меня. Я не могу смотреть, когда мне серьезно что-то говорят о серьезном. Я смотрел несколько таких спектаклей, помню, что на сцене был десяток актеров, и за три часа ни один не улыбнулся. Не только никаких шуток не было, но я и улыбки не видел ни разу. Какой-то тренд апокалиптический. Мне очень было тяжело. Я считаю, что юмор – это то, что позволяет нам справляться с разными проблемами. Любую проблему, если посмотреть на нее с неожиданной смешной стороны, можно легче воспринять. Она не исчезает от этого, но ты не шарахаешься от нее, готов с ней взаимодействовать.

АИ: Вы себе позволяете экспериментировать в спектаклях? Вы всегда уверены в своих жестах или бывает так, что осторожно пробуете, видите реакции зрителей и потом дальше продвигаетесь?

Конечно, позволяю себе экспериментировать. Эксперимент – это такая скользкая штука. Я не люблю эксперимент ради эксперимента. Если эксперимент работает, то мы это делаем. Если эксперимент не работает, то не делаем.

АИ: А если рассмотреть эксперимент в жанрах. Вы как-то писали, что нам не хватает фантастики и эта область скупо представлена.

Но это скорее не эксперимент, а просто все тупят. Но сегодня я прочитал, что Борис Голдовский, художественный руководитель Театра кукол на Бауманской, хочет сделать фестиваль робоспектаклей. Например, пригласить их из Японии. Я об этом давно думал. Кукольный театр и театр роботов – это очень близкие вещи. Это все связано со спецэффектами. Не может быть фантастики, где просто была бы драматическая игра актеров. А у нас все, что связано с технологиями, очень сложно. Это требует дорогой материальной базы, дорогих проекторов, компьютерной графики. Для частного театра это тяжело. А государственные театры могут себе это позволить…

АИ: Интересно, что у вас двойной взгляд на театр: изнутри – вы создаете театр в качестве режиссера, и снаружи – вы делаете фестиваль Карабас и отсматриваете спектакли участников. Можете наметить тенденции, которые есть сейчас в современном детском театре, как в независимом, так и вообще в детском театре?

Независимые детские театры сейчас разделились четко на две категории. Первая категория использует приемы любительского и домашнего театра. Домашний театр – артисты без костюмов играют с детьми. На общности с детьми выстраивают повествование в зависимости от материала. А есть театры, которые стремятся в сторону нового театра. Они стараются использовать проекции, думать о микрофонах, о технической стороне. Даже в камерном формате технологии играют очень большое значение. Недавно я посмотрел спектакль по стихотворению Николая Олейникова – “Из жизни насекомых” в Центре им. Мейерхольда. Это спектакль для взрослых, может и не имеет прямое отношение к нашей теме, но фишка в том, что его поставила Светлана Бень (Бенька) – одна из создателей камерного частного белорусского театра “Картонка”, который приедет на Карабас в этом году. Бенька настолько технологична, что сделала этот спектакль с очень изобретательной проекцией. И получилось не хуже, чем у компании «1927» из Великобритании, которых привозили на Чеховский фестиваль. Три женщины, похожие на Брехта по стилистике, на фоне проекционного мультика играют живую музыку и рассказывают историю (спектакль “Животные и дети занимают улицы”). У нас есть попытка даже среди репертуарных театров все это присвоить. Ни у кого не получилось, а у Беньки получилось. А это маленький частный проект.

АИ: Если вернуться к Карабасу, то он позиционирует себя как фестиваль независимых камерных театров. Независимых – имеется в виду независимых от государства? Независимым в России может себе позволить быть только камерный театр?

Фактически да, но я вижу, что где-то на периферии маячит что-то. Но это только коммерческое. Условно говоря, Stage Entertainment – это независимый театр, и ушедший оттуда Логачев с «Шоу пошло не так» – это тоже независимый театр.

АК: Вы говорили, что у вас нет спонсоров и государственной поддержки. Пытались ли вы получить гранты на фестиваль?

Мы подавали заявку, но ни разу не проходили. На спектакли мы получали гранты уже два раза. Недавно я был в Департаменте культуры, и они сами хотят проводить фестиваль, похожий на Карабас. Он будет проходить в октябре или ноябре. Я согласился их консультировать. Чем больше фестивалей, тем лучше, потому что фестиваль – это какое-то оживление. Несмотря на то, что мы позиционируем себя как ищущие и экспериментирующие театры, но все равно нам важны продажи, коммерческие результаты. А фестиваль – это всегда отдача творческой составляющей.

АИ: Про программу фестиваля Карабас вы уже сказали, что будет много музыки. А что еще необычного? Посоветуете на какой спектакль точно стоит идти?

Я всем советую «Приключения манекена Мани». Еще очень рекомендую «Дочь неба» театра «Учёный медведь». Они уже участвовали в Карабасе, но это была работа театра с детьми, а сейчас они сделали его сами, как мультик, с теневыми проекциями.

«Признак оперы», 8+ – очень хорошая затея «Студии Т». Они рассказывают краткое содержание опер и показывают с помощью теневого театра разные фрагменты, очень смешные. Рассказывают об опере, о ее законах, как надо ее смотреть и слушать.

Еще из возрастной категории постарше – «Дети ворона», результат лабораторной деятельности, которую инициировали Марина Шимадина и Алексей Гончаренко, издательство «Самокат». Книга про сталинские репрессии, поданные немного в фэнтезийном ключе. Продюсер Евгений Худяков собрал команду, и с Центром им. Мейерхольда сделали такой спектакль, на котором дети могут узнать о том, что такое репрессии, когда родителей ночью забирают, но там написано 12+. Это возраст, когда можно об этом рассказывать.

АК: Но это для постарше, а для 3+ ?

У нас так получилось, что три театра которые приезжают из других городов, они будут в один день. Это Екатеринбург «Желтый квадрат» с «Ухти-Тухти», «Картонка» с «Одуванчиком». Кстати, эту историю они делали совместно для одной английской школы, поэтому там есть обучающий момент, песенки на английском языке. Это будет премьера, довольно интересный эксперимент. И третий спектакль 3+ – «Гусеница, которая летала во сне» театра «Крафт» из Санкт-Петербурга. Актриса Анна Белопухова – рассказывает, как гусеница пришла к своей мечте.

АИ: Что-то есть, что хотели реализовать, но еще не получилось? В силу материальных или нематериальных причин? 

Помимо фантастики у нас абсолютно не заполнена такая жанровая ниша, как камерный мюзикл. Это когда на сцену не приземляется самолет и не 200 танцовщиков, но в тоже время это живая музыка, это очень хороший музыкальный материал, это та же пластика, но в меньших количествах. Я такое видел, когда ездил на фестиваль Фриндж в Эдинбург (Edinburgh Festival Fringe). Я видел несколько мюзиклов, видимо их делали местные школьники, но смотрелись они очень клево, по-панковски, неформально, затрагивались острые темы. Но у нас почему-то считается, что если мюзикл, то его надо поставить на большой театральной сцене и показывать каждый день с командой в 100 человек. И вот в репертуаре фестиваля Карабас будет несколько спектаклей, которые в этот жанр попадают. Идеальное попадание у спектакля «Приключение манекена Мани» – это хороший мюзикл, но поскольку его создавали не артисты, а в большей степени музыканты и поэты, то это скорее презентация мюзикла, чем он сам. Но это смотрится очень круто. Они предвосхитили Netflix с их «Брандашмыгом». Там буквально каждые 10 минут герой может пойти либо в одном направлении, либо в другом. И куда он пойдет выбирает зритель. И спектакль идет в совершенно другую сторону. Его можно четыре раза посмотреть, и он будет все время разный.

АИ: Какие у вас любимые театральные режиссеры и постановки в детском театре?

Я люблю Бутусова, Туминаса, Квятковского, Марата Гацалова, но это совсем не детские режиссеры, конечно. А если говорить о детских, то мне нравятся режиссеры и театры, участвующие в Карабасе: Иван Пачин из «Творческого объединения 9», Андрей Пронькин из “Ученого медведя”, Антон Калипанов и Ольга Шайдуллина из «Таратумба».

АИ: Вы считаете, что театр делает нас лучше?

Конечно.

АИ: Прям объективно лучше?

Не намного, но чуть-чуть.

Беседу вели Алеся Ковалёва, Анаида Иванова