В Театральном центре на Страстном в рамках проекта «Твой шанс» студенты 4 курса ГИТИС, мастерская Каменьковича/Крымова, показали спектакль «Вальпургиева ночь: шаги Командора» по пьесе В.Ерофеева.

В начале спектакля главный герой Лев Гуревич приходит в больницу, чтобы поставить печать в свою справку. Врачи готовятся к маёвке и поначалу отказывают ему, прося прийти после праздников. Но Гуревич уговаривает главврача и, поднимаясь с ней на лифте, попадает в психиатрическое отделение. В этот момент уже начинается действие пьесы Ерофеева, которая посвящена ужасам пребывания в подобных заведениях. Текст пьесы немного сокращен, убраны цитаты из других произведений, сцены переставлены — вышло современное осмысление и переложение жуткого текста Ерофеева.

Пьеса, написанная на заре Перестройки, высмеивала ужас и тоталитаризм советской власти, создавая череду карнавально-гротескных образов. В ней подопечные выглядят гораздо более «нормальными» по сравнению со своими мучителями-врачами. Пьеса и постановка полны ненормативной лексикой и моментов, когда хочется вжаться в кресло и закрыть глаза. Но все же акценты смещены в сторону абсурдности происходящего и до конца так и непонятно — в реальности происходит действие или в воображении героя.

При всей тяжести сюжета, постановка получилась на удивление лёгкой и даже какой-то романтично-воздушной. Заслуга в этом, конечно, у актёров, создавших живые и лиричные образы. Главный герой, Гуревич, обладает особой магией обаяния, под которое хоть на секунду, но способен попасть каждый. Особенное влияние герой имеет на женщин: возможно поэтому, в отличии от пьесы, главврач в постановке — женщина. Те мгновения, когда главврач и медсестра Натали оказываются с Гуревичем, все вокруг замирает, останавливается и озаряется светом, исходящим будто от самого героя. Такой приём выглядит и завораживающе и пугающе одновременно, потому что после такого затишья неизменно наступает буря. Сам же Гуревич — центральная фигура, вокруг которой строится постановка. Владимир Комаров – высокий, со звучным голосом, не может не притягивать к себе внимание, и все остальные герои неизбежно сравниваются с ним.

Обитатели палаты №3 очень фактурны и колоритны и молоды. Вообще, режиссер не пытается состарить актеров, чтобы они соответствовали персонажам пьесы и они, такие молодые и яркие, играют своих ровесников. Отчасти именно из-за этого достигается эффект полного погружения в абсурдность происходящего и становится настолько не по себе. Прохоров – абсолютный лидер палаты – оказывается невероятно сомневающимся человеком, он отдает Гуревичу невидимые бразды правления и позволяет ему принимать решения, на которые он уже не способен. Прохоров в исполнении Алексея Губкина получился прямолинейным, немного ограниченным, но при этом обаятельным и задорным предводителем. Его оруженосец Алеха – немногословен и немного статичен. Вова в пьесе – старичок, на сцене совсем юный парень, тоскующий по деревне и каждое его слово наполнено этой тоской. Рифат Аляутдинов играет так, что во время его рассказов о деревне и внуке этот деревенский дух проникает в зрителя и окутывает нежностью и теплотой. Сережа Клейнмихель, переживающий утрату матери, сыгран Паулиной Чюрлите и женское исполнение этой роли делает тоску по матери очень чистым и безграничным чувством. Статистом на сцене сидит Хохуля – пациент неопределенного пола после электротоковой терапии. В пьесе это самое лечение происходит в течение действия, в постановке же зрители наблюдают результат.

Работники больницы мерзки: Тамарочка и Боренька унижают, бьют своих подопечных, относясь к ним по-скотски. Главный врач безусловно замечает такое отношение, но не пытается как-то повлиять на работников, скорее закрывая глаза на такое отношение. Медсестра Натали связана с Гуревичем, в постановке опущена сцена, из которой становится понятно, что герой не в первый раз в больнице и с медсестрой его связывают нежные чувства. Но пренебрежение и сознательное вырезание некоторых сцен перекраивает пьесу, делая ее еще более злободневной, чем оригинал. Главный герой получается не столько сумасшедшим – даже скорее наоборот – сколько человеком, проживающим некий кризис самоопределения, когда окружающая действительность резко диссонирует с внутренним миром.

При всей легкости повествования (а спектакль смотрится на удивление легко), финал обрушивается на зрителя будто молот на наковальню и отзывается тупой болью внутри. Трагичность происходящего, смерть всех обитателей палаты от отравления метиловым спиртом, Боренька, добивающий Гуревича, и неспособные принять эту ответственность врачи, которые, кажется, только в финальной сцене наконец понимают, что работают с людьми, а не бесформенной биомассой. Последняя сцена без слов придумана авторами и ее нет в пьесе, в ней мы видим главного врача, попытавшуюся разобраться со своей личной ответственностью за происходящее. Зрители, которых будто трактором переехали, расходятся по домам в неизбежной рефлексии.

Билеты