Камерность Малой сцены от души позволяет зрителям с головой нырнуть в спектакль, но немилосердно не даёт актёрам права на слабину и игру вполруки. Именно в таких условиях встречают публику недавняя премьера РАМТ и её авторы (режиссёр Владимир Богатырёв и художник Евгений Никоноров). Но «Каштанка» с первых мгновений захватывает внимание и каждой последующей минутой заставляет лишь восхищаться мастерством артистов и их обаянием.

Актёры проходят мимо зрителей, заполняют собой всё пространство сцены и начинают свой путь по тексту Чехова. Восемь человек, восемь актёров, восемь рассказчиков. Но автор-повествователь один — элегантный в своей игре Сергей Печенкин, без нарочитой попытки стать один-в-один Чеховым, но не узнать Антона Павловича в нём невозможно. Сначала они все — множество случайных персонажей. Но вот Евгения Белобородова скидывает «человеческий» плащ и без лишних усилий превращается в «рыжую собаку с лисьей мордой». Не только она сможет так легко и правдоподобно перевоплотиться в представителя животного мира. Иван Забелин вдруг окажется чопорным, надоедливым, но таким трогательным гусём Иваном Ивановичем, и Иван Канонеров — манерным, равнодушным внешне, но чутким в душе котом Фёдором Тимофеевичем.

Здесь всякий помимо своей основной роли выдаёт себя за другого. И речь не только о героях, каждый из которых вдруг оказывается очередным рассказчикам. Все предметы на сцене не раз меняют свою сущность. Коврик становится ареной цирка, верстак — столом, дверца шкафа —подъездной дверью. Опилки тут то и впрямь древесные частицы, то резво и с успехом они притворяются снегом, превращаются в корм для животных.

Поначалу кажется, что спектакль следует за текстом Чехова, лишь его иллюстрируя. Но вот постепенно в историю вплетается всё больше и больше различных отсылок. Автор-повествователь вспомнит о своих таксах Броме и Хине — именно так звали любимцев Антона Павловича. А вот герои начинают говорить фразами из других рассказов, пьес и даже писем Чехова. Так «Дядя Ваня», «Крыжовник», «Драма на охоте», «Чайка», «Три сестры», «Скучная история» незаметно вплетаются в историю Каштанки, не меняя её сюжета, а лишь насыщая красками и оттеками. Отсылки в спектакле не только к творчеству Чехову. Гусь Иван Иванович, прощаясь с жизнью, напомнит «Умирающего лебедя» из балетной миниатюры Михаила Фокина на музыку Камиля Сен-Санса.

Сценическая «Каштанка» оказалась жёстче Чеховской. Особенно грубые моменты, начерченные Антоном Павловичем тонким карандашом, тут проведены с нажимом: «игры» Федюшки с Каштанкой не отпускают мысли и после спектакля. Но ведь так оно и бывает, что за одним оттенком поступков или слов может скрываться иной, менее радужный.

Чехов редко писал для детей. Он писал для взрослых, выбирая из своих произведений те, что будут близки и понятны и детям. Новый спектакль РАМТ — для детей, но такой, что не оставит равнодушным ни одного взрослого.

Билеты

Текст Юлия Фокина

фото ramt.ru