Новая Опера представила очередную премьеру сезона – «Иоланту» Петра Ильича Чайковского и «Карлика» Александра фон Цемлинского, – не просто исполнив их в рамках одного вечера, а связав в единый спектакль. Казалось бы, что может объединять эти два произведения, но общее нашлось.

В обеих операх главный герой всю жизнь живёт в неведении о своем недуге. Иоланта не знает, что она незрячая, Карлик – о том, что он уродлив. Именно это пребывание персонажей в своём особом мире взяли за основу режиссёр Денис Азаров и художник Алексей Трегубов. Они переместили героев в пространстве и времени и обрамили стенами казённого учреждения. В «Иоланте» в них угадывается больница. Именно там обитает главная героиня (Марина Нерабеева), палату которой мы видим в центре сцены. И видим не реальное действие, а видео. Но настолько достоверное, что хочется ущипнуть себя, когда начинает казаться, что это происходит здесь и сейчас. Эта же «больничная» рамка остаётся и в «Карлике», только вместо видео в этом микро-пространстве размещены макро-куклы. И не просто куклы, а «ожившие» персонажи картины «Менины» Диего Веласкеса – предполагаемо вдохновившей Оскара Уайльда на написание «Дня рождения инфанты», положенного в основу этой оперы. Куклы (за них отдельное спасибо Артёму Четверикову) и олицетворяют всех героев, кроме главного (Михаил Губский). Они молчаливы и малоподвижны. А голоса их обитают вне этого спектакля в спектакле – артисты находятся во внешнем пространстве, на фоне «больничной» рамки, наблюдая с интересом за происходящем, но будто и не имея к нему отношения.

Получились две разные сценические концепции, созданные на одной базе. Но впечатление они произвели различное. «Больничные» стены, на удивление, оказались более гармоничными в «Карлике», отделив друг от друга два мира – кукольный и реальный. А вот в «Иоланте» в, казалось бы, более оправданные сюжетом спектакля решения сценографа порой вторгались не к месту комичные моменты. Неожиданное появление заблудившихся лыжников, которыми были представлены Роберт (Василий Ладюк) и Водемон (Хачатур Бадалян) – сейчас уже кажущееся возможным в швейцарской частной клинике, затерявшейся в горах, – в моменте вызвало незапланированные смешки в зрительном зале.

фото Евгений Эмиров

Каждая из частей обладает своим индивидуальным характером. «Иоланта» максимально реалистична и динамична: глаз на огромном экране во время операции, кровавая вата под снятыми с лица главной героини бинтами, загоревшие лица лыжников, на которых видны следы от солнцезащитных очков. Мы словно подсматриваем за реальными событиями. Но «Карлик» при этом также максимально мистичен, нереален и статичен. Кукольный малоподвижный мир кажется сном, наваждением, мороком, который хочется разогнать побыстрее. Но это вовсе не значит, что хочется, чтобы быстрее закончился спектакль.

Вокально в «Иоланте» убедили Василий Ладюк и Хачатур Бадалян, а в «Карлике» – Михаил Губский и Анна Синицына, исполнившая партию горничной Гиты. Оркестр под управлением Карена Дургаряна, казалось, не хотел никому отдавать первенство в первой части вечера, а потому порой заглушал исполнителей. Но во второй по-дружески разделил внимание зала с певцами.

фото Евгений Эмиров

Несмотря на общее, заложенное авторами опер – незнание главными героями правды о себе и наличие символичной белой розы – и общее, придуманное авторами спектакля – идею, сценографию, перехлёст героев и музыки, – два произведения не стали одним. Но при этом они вполне удачно соседствую в рамках одного вечера.

Подытоживая, нельзя не отметить, что это достойное пополнение репертуара Новой Оперы. В «Иоланте» и «Карлике» чувствуется стиль, очевидна концепция и отсутствует затхлость, которая, к сожалению, свойственна порой и премьерным спектаклям.

Билеты

Текст Юлия Фокина