Балет Москва, не избежавший в минувшем сезоне повального московского объединения театров (коллектив был присоединён к Новой Опере), текущий начал без видимых изменений, с этим связанных. Театр пока не переехал на постоянную сцену в саду «Эрмитаж» и выступает на чужих площадках. Но даже в ожидании перемен театральный сезон 2022-2023 Балет Москва начал премьерой, состоявшейся на сцене бывшего Центра им. Мейерхольда. Хореограф Артём Игнатьев, давно работающий с труппой, представил постановку «История одной комнаты».

Либретто заранее создавало зловещую атмосферу и обещало «мистический альманах событий, произошедших в одном месте», название явно указывало на виновницу всех предстоящих перипетий, а программка знакомила с героями: Уборщица и Альдебаран, Женщина и Блаженный, Безумная Матильда и Человек из шкафа. Были и другие: и в программке, и на сцене. Но события оказались не такими уж мистическими, герои не такими уж различными. А вот место действия полностью оправдало ожидания.

фото Яна Бритаева

Спектакль начался неожиданно: темноту зала разорвал резкий звук и зрителей встретила главная героиня – сама комната. Художник-сценограф Павел Ивашкин одновременно стильно и зловеще разделил пространство сцены на две половины: одну обложил белой плиткой, явно очертив тем самым пространство той самой комнаты, вторую оставил пустой, позволив чёрному цвету заполонить эту часть, обозначив пространство за пределами условных стен.

Танцовщики появлялись перед зрителями то сменяя друг друга, то встречаясь вместе. Одинокая девушка, поначалу сидящая на белом стуле за белым столом в чёрной части пространства, то медленно изгибалась всем телом, то металась по комнате и вне её, перекатываясь с ноги на ногу, то ходила, сгорбившись и приволакивая ногу. И в её движениях не было ни последовательности, ни логики, но вдоволь было безысходности и душевной неопределённости.

Не дожидаясь паузы в музыке (композитор – Василий Пешков), которая поначалу являла собой лишь потрескивание, вернулись темнота и тишина, разорванные впоследствии в своём единстве мигающим фонарём. Его свет испуганно дёргался в чёрной части сцены, освещая лишь мужскую фигуру, замершую под его нечётким лучом. Музыка вернулась, обретя лиричность и подарив движениям своего героя, резким и плавным одновременно, гибкость и скорость, опережающую саму музыку.

Следующий танцовщик выпал из шкафа – деревянного короба, ловко меняющего свою роль на протяжение всего спектакля – под фонограммный аккомпанемент испуганного дыхания и учащённого сердцебиения. Но его танец был словно вне этой музыки: он изучал своё тело – руки, ноги, торс – и показывал его зрителям, движениями выделяя каждый объект своего и их внимания, не слыша и не видя ничего вокруг. После него – толпа, хохочущая и ослепляющая зал ярким светом, появившимся вслед за ней. А дальше – синхронные и нет прыжки, учащённые встряхивания головой и телом.

фото Людмила Сафонова

Так и будут на сцене чередоваться истории толпы и частные взаимоотношения. Трое парней и девушка, разыграют бытовую сценку. Она то будет у них на руках, то с кем-то в паре, то под столом, но уже не она, а её тело. Но это лишь придаст ритма музыке и настроения героям. Танец парней с телом девушки окажется интереснее и насыщеннее всех, что были до него на сцене. И тех, что будут после.

А будет и условный гроб – бывший шкаф, оказавшийся теперь на полу, но по-прежнему выталкивающий из себя людей, – и появляющиеся из него тела, словно исторгающие музыку изнутри, и пара, в которой Он стремится оказаться без Неё, тянущейся за Ним и не отпускающей Его, и снова танцы толпы, состоящей то ли из людей, то ли уже нет. В конце, пройдя последовательно вдоль зрителей, каждый, распластавшись по сцене, окажется «поглощённым» бездной, «спрятавшейся» под скамьёй: танцовщики скроются в небольшом лазе, умело, как, впрочем, всё в этой сценографии, сокрытом в белой плитке у самого пола. Вот и оказалось, что конец у всех героев един и безрадостен: вырвавшись из лап небытия, все вернулись обратно.

Постановка и живущий в ней танец тоже вряд ли останутся в вечности. Но стоит ли сейчас заглядывать так далеко? Они, как и мы, живут здесь и сейчас и имеют на это полное право.

Текст Юлия Фокина