Московский еврейский театр «Шалом» представил премьеру спектакля режиссера Петра Шерешевского «Исход» по одноименной пьесе Полины Бородиной («Сахарный ребенок», «Здесь живет Нина»). Постановка стала первым опытом работы с московским театром режиссера за его более чем двадцати пятилетнюю деятельность в театрах по всей России (от Сахалина до родного Санкт-Петербурга, от Норильска до Воронежа)  и за ее пределами.

В центре повествования – мужчина средних лет по имени Моисей, который потерял память и живет в психоневрологическом интернате. Ежедневная рутина в стенах казенного учреждения, трудотерапия, попытки вспомнить прошлое или пофантазировать о том, какой могла бы быть его настоящая жизнь, – выявляют метафоры между жизнью современного человека в большом городе и ветхозаветным пророком.

Стоит отметить, что несмотря на довольно четкие ассоциации с ветхозаветным сюжетом и реплики, которые об этом свидетельствуют вполне однозначно, спектакль лишен религиозной составляющей или какого-то сугубо этнического колорита. Эта психологическая и социальная драма не имеет привязки к какой-либо национальной или конфессиональной группе, и понятна зрителю с любым самоопределением и взглядами.

В новой, режимной жизни Моисея (Дмитрий Уросов) – разнообразное меню земного тлена и беспросветной безнадеги: нескончаемый день сурка, подчиняющийся четким правилам интерната, согласование на каждый чих вне расписания, строгий главврач (Александр Мокроусов) с издевательски спокойными, проникновенными интонациями и назидательными речами, который смотрит на взрослых людей как на нашкодивших несмышленых детишек, за проступки – суровые наказания вплоть до карцера, полное отсутствие перспектив и социальное забвение, отсутствие посетителей а, значит, и знакомых лиц, родных людей, а только только всепоглощающая тоска и ощущение одиночества. Но у жизни хорошее чувство юмора, и приятным бонусом Моисей получает соблазнительную и соблазняющую психолога (Анна Котляр), отношения с которой, однако, строятся довольно странным образом: обмен на доверие пациента она относится к нему как к подопытному кролику, объекту наблюдений, очередной главе в своих научных изысканиях.

У Моисея появляются условные друзья –  коллеги по несчастью, соседи по интернату,  ведь он в каком-никаком, но всё же коллективе. Истории этих пациентов усиливают чувство безысходности, подлинного одиночества и тоски героя, от отдельных эпизодов сжимается сердце: не юная шебутная Валя (Янина Хачатурова), которая проявляет интерес к Моисею и называет его своим женихом, вспоминает свою красоту и юность, а молодой парень Лёха (Антон Шварц) с синдромом Туретта оказался в интернате, потому что его тики раздражали сожителя матери (выкрики и ругательства он принимал на свой счет), а противиться его решению сдать парня врачам она была не в силах. Под воздействием лекарств и местных, интернатовских правил, однако, само понятие дружбы принимает искаженные очертания: каждый дружит как может, в силу своих ментальных и физических возможностей в данный момент: такая «дружба» не исключает предательства, равнодушия и агрессии.

После одного из эпизодов, когда Моисей с Лёхой решили похулиганить, оба оказываются в карцере. Вот здесь к Моисею возвращается память и он называет Лёхе свое настоящее имя и рассказывает свою историю жизни «на воле», до интерната: семейная жизнь, неурядицы с женой (Вероника Патмалникс), маленькие заработки, «проблемный» ребенок….

До конца остается не ясным, терял ли он память по-настоящему, или это всё было глобальной симуляцией и бегством от реальной жизни и ответственности. Если так, то, по сути, Моисей променял одну безнадёгу на другую, ад личный на ад социальный, которые оба не блещут перспективами. Такова ли была цель его персонального исхода?

Мир Моисея с точки зрения сценического пространства, с легкой руки художника Надежды Лопардиной похож на отрывок из неспокойного сна или огромное сюрреалистическое объемное полотно: здесь больничная кровать, стол главврача, большая стена с ярким рисунком (ведь Моисей работает художником в детском саду), пляж-пустыня (аллегория многолетних скитаний Моисея с еврейским народом), качели, карцер… Вся эта странная обстановка дополнена импровизированными струнами на разных предметах мебели, из которых извлекаются звуки в общем нервическом оркестре, и большим экраном, на котором появляются крупные планы мизансцен. В спектакле также имеется сцена с участием миниатюрного кукольного театра – очень небольшая, но одна из важнейших во всей постановке. Что касается музыкального оформления спектакля, то о нем стоит сказать особо. Ванечка (Оркестр приватного танца) – композитор спектакля «Исход», и большой поклонник Сергея Курёхина, сочиняет музыку, которую исполняют непрофессиональные музыканты на сцене, используя для этого необычные способы звукоизвлечения, в том числе так называемый утюгон – закрепленные на басовых струнах чугунные утюги, подвешенные под столом, по которым проводят смычками, получая необычный дребезжащий звук. Он то и нужен для звукового сопровождения происходящего на сцене действия!

Кроме того, участники спектакля исполняют песни (под аккомпанемент утюгона, прочих инструментов и гулкого барабана), Моисей читает рэп, а в финале звучит известная песня поп-исполнителей, под которую Лёха танцует, изображая, что он сам поёт ее на сцене своей девушке. В его исполнении много драйва, искренних эмоций и надежды. По словам композитора, песня и звуки инструментов на сцене в спектакле, что называется, «в моменте», – и есть тот самый оркестр приватного танца как творческое перформативное явление.

Помимо темы бегства от реальности, поиска выхода из тяжелой жизненной ситуации, поиска себя и своего места в жизни, в спектакле затрагивается так или иначе проблема стигматизации психических и неврологических расстройств: Лёху, молодого парня, упекли в интернат, без посещений, с глаз долой, потому что его болезнь раздражала сожителя матери. Моисей рассказывает про сына, у которого аутизм, признаваясь, что и сам хотел «сдать» его в такой же интернат, потому что парень особенный и с ним непросто, но, проведя время в стенах казенного учреждения, на собственной шкуре ощутил, какое это ужасное место. Десятки других пациентов – день за днем, из года в год, проводят свою жизнь, которая состоит из приема лекарств, процедур, принятия пищи по расписанию, разрешенного досуга и наказаний, с ничтожным шансом выйти из интерната и вернуться к обычной жизни.

Моисей (настоящее имя которого зритель узнает ближе к концу спектакля) становится счастливчиком, совершившим новый исход  – в свободную жизнь вне интерната. Будет ли она счастливой и стоит ли она борьбы – большой вопрос, на который каждый зритель даст свой ответ.

Билеты

Текст Алена Азаренко