Премьера спектакля «Ромео и Джульетта» в постановке Егора Перегудова символично пришлась на 14 февраля. Когда как не в День всех влюбленных рассказывать их историю, где как не в Академическом Молодежном театре говорить о детях-подростках из двух враждующих семейств. Историю Ромео и Джульетты знает каждый: она давным-давно монетизирована городом, который прославила, и изучена режиссерами вдоль и поперек. И все же в истории на все времена еще есть что вскрыть и о чем поразмышлять.

Постановка РАМТ не похожа на своих предшественников. Она максимально далека от классических трактовок образов, знакомых нам с юношества. Возможно, немного близка к «Ромео + Джульетте» Лурмана, но лишь внешне, налетом современности и бесбашенности.

Этот спектакль не о любви. Сам режиссер представляет его так: «Мы пытаемся уйти от привычно романтичной сказочности, от шпаг и склянок с ядами, чтобы рассказать современную историю, которая касается нас напрямую. Есть мир, полный вражды и ненависти, а есть любовь и верность, к которым осознанно или нет тянется человек любой эпохи. Будут ли в нашем спектакле враждовать “два веронских видных рода”? Будут! Погибнут ли Ромео и Джульетта? Погибнут. Но мне более всего интересен парадокс, который делает эту пьесу актуальной во все времена: когда людей всячески заставляют ненавидеть друг друга, когда не учат любви – именно в ней они и нуждаются больше всего».

 

И это очень важная вводная для тех, кто идет его смотреть. «Ромео и Джульетта» Егора Перегудова — это перевертыш. Едкий, сатиричный вначале, и беспощадно-жесткий в конце. Так ли романтична и возвышенна была их любовь, или это просто гормоны, играющие в подростках? Неужели смерть двух детей остановила многолетнюю вражду родов, или дала лишь новый повод скрестить оружие? Почему, черт побери, они просто не сбежали вместе в эту Мантую? Эти подспудно живущие в голове вопросы оживают, когда видишь всю абсурдность и случайность происходящего. Но это на первый взгляд. На второй же – все здесь не о них вообще. История Ромео и Джульетты здесь история игр богов в куклы, а точнее Колдуньи Мэб в веронские семейства, где все заранее известно, предречено и озвучено главным героям.

фото С. Петров

Колдунья Мэб, в первоисточнике лишь присутствующая в монологе Меркуцио, здесь обретает плоть и кровь в образе роскошной Марии Рыщенковой. Вальяжно ступая между людьми, она ведет повествование, целует обреченных, предсказывает судьбу. А во втором акте так просто указывает им что говорить, и уже не люди, а куклы без интонации и осознания читают заготовленные ею фразы.

фото С. Петров

Все действие перенесено в наши дни. Зайдя в зал, мы видим полностью застроенную сцену хорошо знакомым видом большого города – некий переход, круглосуточные ларьки, неоновые вывески. Здесь впервые встречаются банды двух семейств, случается первая стычка. Чуть украсить красной дорожкой одну из ведущих никуда лестниц, поставить стойку-ограждение с выдвижной лентой – и вот уже перед нами клуб, где папа Капулетти, словно недавно снявший свой малиновый пиджак, сиплым голосом встречает дорогих гостей, одетых в лучших традициях Андрея Бартеньева. Это первый бал Джульетты, которую насильно запихивают в эффектное красное платье (вспомним персонажа Джессики Рэббит в «Кто подставил кролика Роджера?») и хотят представить гостям во всей красе. Джульетта переодевается в мужчину, сбегает с вечеринки и сталкивается с Ромео. Маховик времени запущен.

Здесь почти все герои не похожи на свои канонические образы. Особенно проработан целый ряд колоритнейших второстепенных персонажей. Прелестная Розалина, о которой до встречи с Джульеттой так вздыхает Ромео, становится его наваждением, фланируя по сцене в обтягивающем спортивном костюме, проникая потом даже в страхи Джульетты. Кормилица Ирины Низиной точно дама с интересным прошлым, а понятийный брат Лоренцо (Тарас Епифанцев), в берцах и с повадками бойца спецназа, отнюдь не смиренно поучает Ромео в его злоключениях. Но самый яркий персонаж – это некий Пьетро Дмитрия Кривощапова, отыгрывающий умилительные сценки с Кормилицей и работающий на полставки Купидоном.

Спектакль четко делится на две части. И только зритель привыкает к трактовкам первого действия, второе резко меняет общий ритм и накал. В нем чувствуется легкое бутусовское влияние, и есть пара абсолютно потрясающих по глубине моментов: уже упомянутые страхи Джульетты, смерть матери Ромео или финальный поединок отцов. Герой Париса отчаянно сходит с ума, также присоединяясь к сонму мертвых, живущих за стеклянными перегородками. К ним же уйдут и Ромео с Джульеттой, чтобы грустно смотреть на оставшихся в живых.

фото С. Петров

Во второй части спектакля нам остается окончательно смириться: эти Монтекки и Капулетти – олицетворение ненависти и агрессии. Порой беспочвенной, даже не осознанной, но пронизывающей всю ткань спектакля. Это чувство усиливает и рваное, непричесанное повествование в переводе Осии Сороки. Другая ритмика, другой акцент. Наш Ромео – парень из подворотни, обычная шпана, наша Джульетта – бренчит на гитаре и может заткнуть за пояс любого. Закон джунглей может привести лишь к определенному финалу. Ей богу, убежали бы сразу в Мантую вместе.

Постановка РАМТ требует подготовки и вдумчивости перед покупкой билетов. Трепетное отношение к экранизации Дзеффирелли или переводу Пастернака здесь скорее маячок к тому, чтобы лишний раз перечитать описание спектакля, посмотреть фотографии и решить для себя, готовы ли вы посмотреть на классику из зазеркалья.

Билеты

Текст Ольга Шишорина