4 июля в доме-музее Щепкина состоялась творческая встреча с актером МХТ Павлом Ващилиным. Модераторами вечера выступили театровед Наталья Сергеевна Пивоварова и ее ученица, театральный критик Полина Тихонова. Встреча прошла в теплой, домашней обстановке в камерном пространстве дома-музея, где все пропитано театральным духом. Да и собрались пообщаться все свои – люди, для кого театр в жизни что-то да значит. Формат встречи был обозначен как диалог со зрителями, и этот диалог состоялся в полной мере. И получился он содержательным, увлекательным и вдохновляющим.

«Мы все короли» – под таким заглавием прошел творческий вечер Павла. В основу этого названия легли выступление французского исполнителя на Евровидении с песней «Roi» («Король») и спектакль «Корона», который Павел поставил со своими учениками в Gogol school. Где связь? На первый взгляд она не очевидна. Однако французское выступление было публичным криком о том, что человека нужно принимать таким, каков он есть. А театр все больше становится площадкой для подобного высказывания о принятии себя и о принятии обществом.

Неудивительно, что после такого разъясняющего вступления первой темой для разговора стала Gogol school, где Павел преподает в актерской лаборатории. Это площадка для открытого высказывания, место, где человек может быть собой. Там нет академичности, нет жесткого разграничения ученик – педагог. А есть взаимный процесс обогащения, обучения друг у друга. И за все это между преподаванием в театральном вузе и работой в Gogol school Павел выбирает последнее. Он с радостью бежит в этот новый дом, куда приходят люди не за профессией, не за ремеслом, а потому что они не могут не заниматься творчеством. Более того, по мнению Павла, в актерскую профессию должны приходить люди взрослые, с жизненным опытом, с судьбой, чтоб им было что сказать. И в Gogol school он как раз встречает таких студентов, которые приходят осознанно, которые хотят ответить на вопрос «а какой я?», снять маски, созданные собственноручно и навязанные обществом, найти себя, обрести внутреннюю свободу, самостоятельно дать себе определение.

Все это идет вразрез с обучением в театральном вузе, где, по словам Павла, необходимо наоборот уйти от себя. Причем учебный процесс строится там по нелогичной схеме: сперва «я в предлагаемых обстоятельствах», а затем «я» оказывается ненужным, интересным становится образ. Павел поделился воспоминаниями студенческих лет, как часто ему приходилось идти на сопротивление с ролью. И все это при том, что у него были хорошие учителя, а их курс был заточен на театр будущего. Однако при академическом обучении человек забывает, какой он на самом деле. И в актеров старой формации настолько вбит стереотип образного театра, что они все время хотят играть-играть-играть. А природа игры изменилась. Сейчас у режиссеров другая стилистика, сейчас интересен человек, какой он есть.

Еще одна причина, помимо творческого самовыражения, по которой люди приходят в Gogol school – снятие зажимов. Однако, по мнению Павла, самыми зажатыми людьми являются как раз артисты – комок зажимов. При этом он считает, что зажим должен быть у человека, так как выполняет контролирующую функцию в жизни. Но в Gogol school подчас приходят люди, которые сами придумали себе зажим, общество им его подтвердило, и вот они ходят комплексуют. Для них занятия могут иметь терапевтический эффект. В актерской же профессии, в театре с артистами так никто нянчиться, конечно, не будет. У режиссера нет ни времени, ни цели освободить артиста, быть с ним мягким. Он берет его как краску, как типаж, который нужен. И тут уже от артиста зависит, будет ли он с режиссером на одной волне, будет ли соавтором или просто инструментом. При этом каждый режиссер начинает работу с артистом с нечуждого всем профессиям подхода: сейчас будем переучивать.

В Gogol school же есть разные лаборатории, разные мастера, режиссеры. Это площадка, где они могут смело пробовать, экспериментировать в удовольствие и в радость. А у студентов есть право выбора: к кому идти, интересен ли этот человек, на одной ли с ним волне или нет. При этом, по словам Павла, разные направления представлены там в лучших традициях Олега Табакова, который считал, что театр должен быть как супермаркет, в нем должны быть разные спектакли. И всех этих разных творческих людей находит и объединяет в одних стенах Илья Ромашко, художественный руководитель школы, о котором было сказано на встрече немало добрых слов. Наталья Пивоварова вспомнила, как он ввелся в «Идиотов», взял спектакль на себя, и тот зазвучал. Павел говорил о нем как о предводителе с доброй энергетикой, способном все вокруг себя аккумулировать, строить, вести за собой. Вспоминал, как Илья заразил его идеей Gogol school, и даже озвучил весьма лестное сравнение: личность, харизма Ильи формации Олега Ефремова.

По тому, как много и увлеченно Павел рассказывал на этой встрече о своем педагогическом пространстве, педагогическом доме, можно с уверенностью сказать, эта сфера его творческого преломления для него очень важна и очень им любима. Но все-таки прежде всего Павел актер МХТ, активно занятый в репертуаре, и потому разговор не мог не вырулить рано или поздно на актерскую колею.

В анонсе данной встречи Павла назвали проводником театральных эстетик Брусникиной, Богомолова, Серебренникова. В эстетиках не запутались, каждая из них у Павла в отдельной папочке, хотя при этом он считает, что эти режиссеры во многом похожи – каждый из них стремится рассказать историю. И каждый из них останется в истории, потому что они меняются, они развиваются, делают разные спектакли. И ему очень обидно, что на них вешают лейблы по какой-то одной постановке. Обидно, что достается тем художникам, которые отдаются своей работе целиком, круглосуточно. И особенно обидно, что все эти ярлыки вешают на режиссеров из-за тех, кто создает псевдо искусство, псевдо подражание – когда есть только оболочка ни о чем. И по ним говорят: это очередная богомоловщина или серебренниковщина, а если просто текст раскидали по ролям – очередная Брусникина.

Рассказывая о работе с Константином Богомоловым, Павел отметил, что данному режиссеру свойственны игра не в прямую, рассказ сна, недосказанность. Он понимает, что зритель умный, ему достаточно намекнуть, он сам доигрывает и становится соавтором. На зрителя не нужно давить. И на эту тему Павел привел яркий богомоловский пример: «Приходят гости. Ты выносишь торт. Кто захотел, съел. Ты не говоришь: жри, я настаиваю на этом». Также и с восприятием спектакля. При этом Константину Богомолову важно, чтобы артист его слышал, доверял ему, был соавтором, а не ставил палки в колеса. Этому режиссеру хватает смелости быть творческим хулиганом, чему в свое время позавидовал Адольф Шапиро при постановке «Мефисто», однако, Богомолов никогда не преследует цели создать провокацию. Он не вынашивает по этому поводу коварный план, не собирается заговорщицким кружком на тайную читку с артистами, а хочет наоборот донести со сцены светлые мысли. При этом Павел признался, что бывают в ходе репетиций моменты, когда артисты думают: ой ужас, что здесь в зале будет. А потом зритель реагирует совершенно не так, как ожидалось, и на казалось бы острых эпизодах сидит с каменным лицом, а в невинных сценах, как например в отлетевшей душе художника в «Идеальном муже», усматривает какие-то ужасы, смыслы, которых там не было. И фейсбучное сообщество поднимает тогда бурю в стакане.

Кирилл Серебренников – режиссер-новатор, чье творчество тоже принимают не все, особенно когда спектакли только выходят. Например, 15 лет назад слышались возмущения: что он сделал с «Лесом»?! А сегодня о том же спектакле говорят: пойдите и посмотрите, как нужно ставить Островского. Хотя, по словам Натальи Пивоваровой, это был тот спектакль, который объединил и врагов, и поклонников этого режиссера. Павел же получил боевое крещение работы с Кириллом Серебренниковым на спектакле «Киже», где он играл Канта. В один прекрасный день режиссера озарила идея, что сцена длиной в 20 минут будет играться на немецком языке, и Павел тогда получил такое напутствие: «Осилишь, выучишь, сыграешь – тогда ты артист». Сам же Кирилл Семенович в этом спектакле впервые выступил сценографом и художником по костюмам. Эта постановка опередила свое время, ее приняла Европа, а московский зритель закончился через 5 лет. Работ Серебренникова на встрече коснулись и в контексте горячей дискуссии на тему современного театра. По мнению Натальи Пивоваровой, современный театр в России сейчас находится на невероятном подъеме, и среди наиболее значимых постановок она отметила спектакль «Барокко» и цикл «Звезда» Гоголь-центра, где в принципе практически не бывает проходных спектаклей.

На счету у Павла немало работ в спектаклях Марины Брусникиной. И именно ей принадлежит идея провести знакомство выпускников Школы-студии МХАТ, которых только-только приняли в театр и среди которых был и Павел, с труппой в формате литературного вечера. На нем ребята читали произведения, которые были у них на дипломе. Так и родился знаменитый мхатовский «Круг чтения», и Павел как стоял у истоков данного проекта, так и принимает активное участие в вечерах по сей день. Поскольку Брусникина постоянно присутствует в жюри читок современных пьес, открывает новых поэтов и прозаиков, то был в театре тренд читать на этих вечерах современных авторов. Но так как сейчас этот тренд вышел далеко за пределы МХТ, и ему следуют все, то согласно принципу Станиславского «Нашел новое – устаканилось – нужно сразу отказываться», театр решил вернуться к истокам и читать самые знаковые пьесы МХТ. А как только кто-то подхватит и эту идею, нужно будет искать что-то другое. И Павел как раз считает, что процесс поиска у творческого человека должен быть всегда, а актуальный шорт-лист обязателен к прочтению. Так Павел одновременно с Мариной Брусникиной нашли пьесу «Боюсь стать Колей», и читка ее оказалась настолько удачной, что руководство театра сразу дало добро на постановку спектакля. Эта пьеса о взаимоотношениях случайных попутчиков в плацкартном вагоне идет на Новой сцене МХТ, и Павел в ней играет Колясика.

Стремление к познанию нового, ощущению дуновения времени в Павла заложили его педагоги в театральном, его наставники. По его собственному признанию, ему очень повезло с мастерами. Алла Покровская, Олег Ефремов, Олег Табаков – все они открытые, продвинутые, хулиганские, с внутренним пониманием времени, места, вкуса. Олег Ефремов никогда не ругал студентов при разборе этюдов, а говорил: «Молодец. И такой театр есть». Он давал понять, что не надо критиковать, все имеет право на существование. Вместе с Аллой Покровской они все время смотрели разные спектакли на всех фестивалях, все время были в тонусе. Они считали, что поскольку работают с молодежью, то должны понимать, что происходит в обществе, в мире, чем они живут. Даже как-то раз после одного из занятий в театральном, на котором уже взрослый артист Павел Ващилин объяснил актерскую задачу студентам Аллы Борисовны на примере «Секса в большом городе», она попросила у Павла эти кассеты, чтобы тоже говорить со студентами на одном языке. Олег Табаков, в свою очередь, доносил до студентов и артистов идею, что тот, кто занимается актерской профессией, должен постоянно узнавать новое. Поскольку правильно найденный материал – это хлеб.

Вобрав все лучшее от своих учителей, Павел открыт новому миру современного творчества. На его взгляд, не правильно утверждать, что искусство мельчает. Просто есть то, что нас сформировало в свое время, на что мы равняемся, хотим испытать то же чувство, которое уже ничто не перекроет. Но искать это чувство можно и нужно в современном материале, как это делал Олег Павлович. Чтобы не стать брюзгой. Ведь все в искусстве повторяется, а вот восприятие зрительское меняется. И театр может воспитать того зрителя, которого хочет получить. Люди всеядны. Например, когда-то считалось, что Достоевского нельзя ставить на сцене, требовали его убрать из репертуара. А сейчас наоборот: давайте поставим Достоевского, пусть дети придут и посмотрят. Развивая эту тему, Павел пофантазировал, что в будущем даже можно будет услышать: вы испоганили Макдонаха, где кровь и туалеты?! А что, вполне возможно.

По мнению Павла, в репертуаре театров должна оставаться классика. Через нее режиссеры любят показывать цикличность жизни. Но при этом должны быть и современные авторы, чтобы держать баланс. Ведь во все времена в театрах ставили своих современников. Чехов и Островский тоже когда-то были кому-то современниками. Они говорили о том, что откликалось в обществе в то время. Качественная драматургия и литература со временем становится классикой. И чтобы что-то вошло в анналы после нашего времени, людям театра необходимо слышать общество, сосуществовать с ним, быть все время в диалоге со зрителем, понимать, что ему интересно, что его волнует. Артисты являются проводниками своего времени, чтобы современное стало классикой.

Однако чтобы быть хорошими проводниками, актерам недостаточно иметь жизненный опыт. Они должны быть умными, образованными, начитанными, насмотренными. Павел не понимает, когда режиссер хочет видеть перед собой белый лист, ведь пару раз нарисуешь на нем и все, не интересно. Кроме того, как режиссеру ставить актерам задачи, если они не знают, не понимают того, о чем он говорит? При этом Павел считает, что незнание не порок, но вот если потом даже не погуглили… Он видит необходимость в воспитании у артистов потребности к знанию. Поэтому своим студентам в Gogol school при подготовке финальной работы он дает читать дополнительную литературу и, вне всякого сомнения, заражает их своим примером и тягой к познанию современной культуры, желанием быть в тренде.

В завершение встречи разговор зашел о МХТ сегодня и о последней премьере нового художественного руководителя театра. К удивлению собравшихся Павел сообщил, что вопреки ожиданиям многих зрителей, Сергей Женовач ничего не снял с репертуара, а наоборот вызвал режиссеров, чтоб они отретушировали свои спектакли. Но режиссеры как дети – им не всегда интересны старые игрушки. А кто-то все-таки пришел и проделал работу. Кто-то увидел свой спектакль спустя много лет и удивился, что он вообще мог такое поставить, поскольку за годы человек изменился, изменился его ход мыслей, а спектакль отражает соображения его тогдашнего. И режиссер уже не идентифицирует постановку с собой. В планах же у худрука в полученном театральном доме сформировать труппу, очистив ее от приглашенных артистов.

О «Беге» Женовача слышатся полярные мнения, и Павел считает, что это хорошо – значит вызывает эмоции. Ведь самое страшное в театре: посмотрел и посмотрел. Кто-то сравнивает эту постановку со спектаклем Юрия Бутусова, кто-то не хочет смотреть никакой из спектаклей после фильма, а есть и те, кто спрашивает: а это ж про спортсменов? Павлу спектакль понравился и тем, что каждый из создателей хорошо проявил себя на своей территории, и единым целом, и хорошим смыслом. По просьбе из зала Павел разобрал часть спектакля про Париж не хуже заслуженного театроведа: «Жанр произведения сны. В сценографии несостыковки, наклонность. Никто не может соединиться, не понимает куда двигаться. Одна пустота – сон, вакуум. Мы хотим в мифический Париж, мы хотим в мифическую Родину, ее нету, нету этого Парижа, они даже его придумать не могут».

Двухчасовая встреча прошла на одном дыхании. Она получилась настолько интересной, атмосферной, веселой и увлекательной, что хотелось продлить ее до бесконечности. Павел проявил себя разносторонне образованным, умным и любознательным человеком, открытым к диалогу и ко всему новому. У него прекрасное чувство юмора. Он стремится следовать веянию времени, непрестанно учиться и обмениваться опытом со своими студентами. И, несомненно, он вдохновил собравшихся не только посмотреть/пересмотреть «Бег», но и погуглить, и открыть для себя неведомый доселе мир современной российской литературы.

текст Мария Куликовская