Любая театральная премьера всегда притягивала внимание публики, разжигала интерес и рождала дискуссии. Но сейчас, когда российские театры репертуар чаще теряют, чем приобретают, новое наименование в афише — событие особенной значимости. А потому совсем неудивительно, что билеты на премьеру «Нормы» в МАМТ, да ещё и со звёздной Хиблой Герзмава в заглавной партии, закончились мгновенно. Но такой ажиотаж всегда опасен — будет ли он оправдан?

Режиссёр Адольф Шапиро, уже ранее сотрудничавший с МАМТ и создавший золотомасочную «Лючию ди Ламмермур», для работы над «Нормой» пригласил художницу Марию Трегубову, четырежды обладательницу премии «Золотая Маска» и почти ежегодно на неё номинируемую. Ранее они уже работали вместе, в том числе над оперой «Манон Леско» в Большом театре. И взаимопонимании соавторов чувствуется в новом спектакле.

В «Норме» на авансцену выведены две вечные темы — война и мир, любовь и измена. Какие бы ни были времена, эта борьба не прекращается. Шапиро не стал привносить в спектакль другую действительность, тем самым подтверждая, что всё жизненно и постоянно. Герои оперы Винченцо Беллини помещены в абстрактный вневременной мир. Но глобально здесь всё по либретто: преданная своим возлюбленным Поллионом Норма, полюбившая его и не знающая о предательстве юная Адальджиза, жертва и смерть героев. И всё это на фоне войны, которую так страстно ждут.

Фото Сергея Родионова

В созданной авторами спектакля визуальной реальности каждый зритель сам определит, далёкое или недавнее прошлое перед ним, а может и настоящее. Темы войны и миры, любви и измены так сильны и самодостаточны, что решение режиссёра не перетягивать внимание на переиначенную трактовку уместно и оправдано.

При этом постановка неканоническая и современная. В чём, конечно, заслуга и художницы, создавшей и декорации, и костюмы. В работах Трегубовой — как в музыкальном, так и в драматическом театре — сценография не дополнение к спектаклю и даже не просто его элемент. Это ещё и предмет наслаждения, в опере – наряду с музыкой и вокалом.

Пять сцен решены по-разному, при этом единым остаётся пепельно-серый цвет и следование картинки либретто. Опера по сюжету начинается в священной роще — перед нами голые стволы огромных деревьев, ускользающие далеко ввысь, и растворяющиеся среди них и в них люди в безликих плащах и шляпах. Игра света (художник Иван Виноградов) за секунду способна сделать лес не только густым, но будто танцующим и полным дымчатого свечения. Вторая сцена — засыпанный пеплом, замерший в предгорье городок. Третья — словно парящий в темноте разрезанный куб. А в нём — комната Нормы. В следующей картине перед нами покинутый миром и занятый солдатами, ожидающими войну, пляж. Лежаки, скульптурные композиции — отголоски мирной жизни и напоминание о ней. Финальная сцена — самая эмоционально насыщенная в опере — визуально лаконична. На светлом фоне три огромных чёрных прямоугольника, выпускающие артистов к зрителям, а позже превратившиеся в факелы, огонь которых поглотит Норму и её возлюбленного.

Интересен и переход от одной сцены к другой. Создатели спектакля не оставили его за кадром. Смена декораций происходит на глазах у зрителей, оставаясь лишь слегка завуалированной серыми мелькающими полосами будто телепомех. Ты видишь, как работники сцены выкатывают огромную конструкцию с домиками, деревьями. Но всё равно не можешь скрыть удивления, когда свет обретает полную мощь, пробуждая магию театра, — перед глазами вырастает замерший городок. Зал даже тихо ахнул, когда в угадывающемся облике пляжа и впрямь забили волны (очень реалистичная работа видеохудожника Ильи Старилова). И ты не веришь, что видел, как всё это родилось.

Костюмы (хор — кто в плащах и шляпах, словно незаметные тайные агенты, проникающие всюду, кто в современной военной форме, — одетые словно чекисты Поллион и Флавий), раскиданные по спектаклю детали (инвалидное кресло Оровезо, игрушки-солдатики детей Нормы — отголоски войны). В этом пепельном крае им вторят редкие красные всполохи — платье Нормы, торжественно пересёкшей сцену почти в самом начале спектакля, подкладка плаща Поллиона, внутренняя сторона шарфа Адальджизы.

Если продолжать препарировать спектакль по составляющим, пора написать и о главных героях. Хотя с них справедливо было бы начать. Хибла Герзмава — Норма, Владимир Дмитрук — Поллион, Полина Шароварова — Адальджиза. Каждый из них был хорош и в соло, и в дуэтах. Хибла и Полина, Хибла и Владимир, Владимир и Полина — так по-разному, но так гармонично звучали. Полина Шароварова, в настоящий момент солистка-стажёр театра, со своим свежим меццо-сопрано с бархатистыми нотками, стала открытием премьеры. Но несмотря на признание публикой нового интересного голоса в МАМТ, Хибла, и в дуэтах с Полиной, и в трио выделявшаяся живым, богатым, но при этом и нежным голосом, была сердцем спектакля. Тенор Владимир Дмитрук — убедителен и звучен и как нежный возлюбленный, и как жестокий предатель, и как раскаявшийся и готовый умереть.

Фото Сергея Родионова

Оркестром на премьере управлял музыкальный руководитель постановки американский дирижёр Кристиан Кнапп, уже много лет работающий в Мариинском театре. Ему удалось профессионально провести музыкантов через лиричность и одновременно драматизм «Нормы» Беллини, сумев подчеркнуть достоинства солистов, не затмив их, но разделив с певцами триумф звучания.

Значимо и ценно, что возможность выделить из спектакля его составляющие не лишает его цельности. Наоборот, все элементы постановки пришиты друг к другу очень плотно. И вместе они создают обладающий внутренним единством, насыщенный и актуальный спектакль. О войне и мире. О любви и измене.

Текст Юлия Фокина