Чем старше становишься, тем больше осознаешь, что русские народные сказки –  истории для взрослых. Их предназначение – отнюдь не позабавить детей незамысловатым сюжетом и волшебными героями. Их надо неспешно и подробно изучать, осмысливать, перечитывать. За каждой сказкой – история края, народное поверье, вековые наслоения быта, уклада жизни, традиций, объяснение происхождения явлений в жизни и природе. Так, привычная сказка о колобке, которую каждый знает с ранних лет, приобрела неожиданную интерпретацию в стенах Центра имени Мейерхольда: постановка режиссера Яны Туминой и художника Павла Семченко «Дневник колобка» – опыт экзистенциального переосмысления известного сюжета, любопытное путешествие на стыке театрального искусства и инженерной мысли.

Спектакль действительно похож на путешествие: это одновременно история возвращения колобка к истокам и фольклорное исследование, проводимое студентом-филологом из Петербурга (а в спектакле действительно использованы материалы фольклорных исследований Проппоповского центра, в том числе полевых экспедиций). В начале пути мы видим тех самых старика и старуху, которые по избе помели, по сусеку поскребли и сотворили колобка-беглеца, а через некоторое время из глубины пространства сцены выкатывается внушительный зорб, в котором пульсирует жизнь – и из него появляется тот самый студент. Такая петля событий, закольцованный сюжет поначалу немного обескураживают, но чуть позже становится очевидно, что вся постановка – так или иначе, история непростого поиска: дома, пристанища, смысла сказки о колобке, смысла сказок вообще, обрядов… Отнюдь не сразу зрителям раскрывают первоначальную идею сказки  – космологический миф о сотворении Луны и ее фазах. Тогда-то и становится ясно, почему вдруг колобок вознесся на небеса и стал освещать ночное небо, украшенное забавными нарисованными звездами и ракетой с надписью «СССР», что это за причудливые лиса и волк появляются на его пути, почему внешний вид колобка постоянно меняется – от комка теста до небесного светила, от каркаса из папье-маше до огромной полупрозрачной сферы-пузыря.

Параллельно с событиями из жизни колобка разворачивается жизнь деревенских жителей, к которым молодой петербуржец приехал для проведения исследований. Но, в конце концов, его труды дают не так много для понимания поставленных задач: старуха с лицом, покрытым тестом (которое все время досадно расползается и съезжает), причитает и рассказывает сказку-помазку, не в состоянии объяснить, зачем же ее рассказывают детям и в чем ее предназначение. Мужики, разговаривающие со студентом и между собой практически одними междометиями и обрывками слов (и ведь понимают друг друга!), – только и твердят, что в детстве мать рассказывала сказки на ночь да гладила по голове, а зачем рассказывала – да кто ж знает. Так, примерно в середине спектакля сформирована мысль о том, что сказка – привычный способ убаюкать детей, уговорить заснуть, своеобразный обряд, традиция (такой же, как полоскание белья, поедание киселя). То есть рождение сказки, судя по словам деревенских жителей,  – скорее, не попытка рационального объяснения жизни вокруг, а передающийся из поколения в поколение способ монотонного, привычного, обрядового познания, на интуитивно-подсознательном уровне. Ох и непростую задачу обнаруживает перед собой горожанин – кажется, он уже и сам не рад, что отправился в это путешествие!

Эпизоды расспросов деревенских обитателей перемежаются с песнями,  кинохроникой филологических экспедиций, танцами с вёдрами, игрой на аккордеоне, монологами о хлебе – и всё это окутано ароматом свежего сена, щедро раскиданного по сцене, и молока, проливаемого из бутыли. Всё это предстает очень живо, выпукло и почти осязаемо для зрителя. Весь спектакль проходит в декорациях, которые буквально возникают из воздуха и создаются самими актерами.

Так, две женщины в процессе беседы развешивают цветные платки на веревках, которые опускаются в центр пространства сцены благодаря перемещениям ведер, из которых извлекаются эти платки. Развешенные параллельные полу эти пёстрые занавесы перемещаются, раскачиваются и приводятся в действие движениями актеров. Кто-то приносит бидоны, стулья, вёдра, грабли – предметы традиционного деревенского быта,  привычной среды обитания колобка … Самой грандиозной конструкцией в спектакле является каркас дома (избы, в которой был сотворен колобок) – спрятанный под ворохами сена: в финале спектакля актеры поднимают его общими усилиями и устанавливают посреди сцены.

Пустой металлический остов вызывает ностальгию по беззаботным дням, к которым хотелось бы вернуться – точке отсчета, с которой начиналась эта загадочная история колобка и познание мифа о нем. Исследование молодого горожанина заканчивается смысловым тупиком, полной путаницей, в которой он признается себе, научному руководителю и зрителям: он больше не хочет проходить этот путь, его оптимизм иссяк.

Детская сказка про забавного колобка-беглеца оказалась куда более сложным испытанием даже для умудрённого жизненным опытом человека. Возвращение к истокам не всегда дает однозначные ответы на вопросы мироздания, особенно если речь идет о  русском народном эпосе.

Текст Алена Азаренко

Фото meyerhold.ru