Гульназ Балпеисова, Максим Севриновский – когда видишь эти имена, сразу думаешь о театре Вахтангова. Гульназ – одна из учениц Римаса Туминаса. Максима, одного из ярчайших выпускников Первой студии, нельзя забыть, если вы смотрели «Сергеев и городок» или того же «Ричарда III». Но спектакль «Дорога» по новеллам Томаса Манна родился именно в театре Камбуровой, и нигде в другом месте он случиться не мог.

Труппа Елены Антоновны Камбуровой славна своими голосами и умением взять любую ноту. В «Дороге» за простым «поют» в программке спрятаны четыре артистки: Евгения Курова, Елена Веремеенко, Анна Комова, Алена Парфенова. И то, что кажется поначалу моноспектаклем, в процессе обретает иные формы. В потрясающей красоты костюмах (художник Мария Бутусова) вокальный квартет, как волшебные духи, ткут музыкальное полотно истории. A cappella прозвучат и Бах, и Бетховен, и незабвенный вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае» и, самое чарущее и внезапное, Bohemian Rhapsody. «Как они это делают, я не понимаю. Ну а что, театр-то музыкальный», – отметит мимоходом главный герой.

Максим Севриновский – все же главное в этом спектакле. Две новеллы Манна «Дорога на кладбище» и «Разочарование», легшие в основу этой постановки, объединяет общая тема – одиночества и упоения печалью. Герой расскажет нам все, что его заботит и все, что вспоминается: о жизни и смерти близких, о разочарованиях, безнадеге, тоске. Разопьет пару мерзавчиков, поругается с прохожим и просто проживет на наших глазах еще несколько часов своей беспросветной жизни. Его очень жаль, но жалеть себя он вам не даст.

Размеренный, как бы намеренно приглушенный голос Максима заставляет зал прислушиваться к себе и сводить на нет все возможные посторонние шумы. Проникновенно, нарочито искренне он ведет свою историю, играя со зрителем в кошки-мышки: то сделает вброс и начнет общаться с залом, вызывая к диалогу, то пошутит над зевнувшим случайно – «недолго, час двадцать всего». Его ремарки ломают эмоцию, ведь зал только собрался после драматического момента, и снова нас бросают на лопатки. Севриновский – клоун в высшем смысле этого слова. И эти застывшие глаза, в которых стоят слезы, квинтэссенция всего происходящего. Такая в них тоска и боль зашиты.

Повторюсь, удивительная работа художника Марии Бутусовой: пространство буквально нашпиговано знаками беспросветного. Покосившийся, осевший в землю шкаф, от которого буквально разлетаются по земле щепки, но в недрах своих он хранит последних друзей Лобгота Пипзама – бутылки с различным горячительным и ироничными этикетками типа «вредно». И при этом в жизни его случаются проблески света и красоты: противоречат тоске наряды актрис, словно радуга освещающие маленькую сцену, загорается laterna magica, а жизнеутверждающий вальс все же заберет бразды в свои руки.

Билеты

Текст Ольга Шишорина