12 июля на Каннском фестивале состоится премьера фильма Кирилла Серебренникова «Петровы в гриппе» в рамках основного конкурса, а с 9 сентября его покажут в российских кинотеатрах. В фильме Ольга Воронина сыграла несколько ярких и нестандартных персонажей. Мы поговорили с актрисой о работе с Серебренниковым, ее театральной карьере и любимых постановках.

Ольга, мой первый вопрос будет, ожидаемо, о Кирилле Серебренникове. Ваша первая работа в МХТ им. Чехова – это его «Трёхгрошевая опера», теперь мы разговариваем в преддверии Каннского фестиваля, где представлен его фильм «Петровы в гриппе», а вы сыграли аж шесть персонажей. Есть ли различия в работе с ним как с театральным и как с кинорежиссером? И что такое в целом «работать с Серебренниковым»?

Мое отношение к Кириллу Серебренникову – это, в первую очередь, благодарность. Он открыл мне большую дорогу в профессию, а еще это абсолютная любовь с первого взгляда. Это судьбоносная встреча и счастливый подарок небес. Он открыл дорогу многим. В этом, в том числе, его миссия и это беспрецедентно. Мне кажется, это все объясняет. Каждый раз, когда ты творишь с Кириллом Семеновичем, ты уверен, что находишься в нужное время и на своем месте.

Разница работы с ним в кино и театре лишь в том, что во время выпуска спектакля однозначно больше времени насладится процессом и просто быть с этим художником рядом дольше. Каждая минута имеет значение. Он так любит актеров, так восхищен талантом каждого, так умеет раскрыть его, он так внимателен, что этому даже сложно подобрать подходящее слово…

Кирилл – фанат своего дела, вокруг него всегда в команде такие же люди невероятного дарования и особых человеческих качеств. Рядом с ним просто не может быть неприятных, неискренних людей.

Кстати, про пластический грим. На данный момент, если поискать информацию о том, кого именно вы играете, то её попросту нет. Можете рассказать о своих персонажах?

Да, это пока засекречено. В фильме нас четверо, скрытых артистов, и по идее нас не должны узнавать, хотя что-то единое и пугающее должно прослеживаться в каждом нашем персонаже. Это сюр и страшный реальный сон главных героев.

Например, в тизере, если говорить обо мне, есть уральская поэтесса местного значения, ей слегка за 40, одинокая такая женщина, типичная поэтесса, не от мира сего. Еще есть внучка тринадцати лет, женщина-пионер, актриса.

Это глава «Елки»?

Да, она в группе актеров, участвующих в новогодних представлениях. И она играет пионера. Еще есть пожилая женщина, она исходно шла как Старуха, но получилась именно пожилая женщина. А еще двух оставим загадкой, пусть зрители попробуют ее разгадать (улыбается).

Да, первые кадры мы уже увидели, тот самый тизер, где вы поете. Это песня на слова Сальникова?

Изначально планировались две песни. Мы работали с Димой Жуком, он писал музыку. В итоге да, осталась одна на слова Сальникова, подходящая по атмосфере.

Если продолжать про нестандартные роли. Ваша героиня в «Контрабасе» МХТ им. Чехова (который в этом сезоне ушел в архив) не существовала в первоисточнике, но неожиданно возникала в финале спектакля. Для чего она была нужна?

Собственно, роли как таковой нет, только персонаж. Своим появлением она обязана Хабенскому, который создал этот спектакль. Идея была в том, чтобы Костя все же сыграл реально на контрабасе, на протяжении спектакля тянется интрига, герой извлекает всевозможные звуки из всего, но только не из контрабаса, исполняя цельное произведение, а в финале он должен сыграть, и не просто так, а саккомпанировать своей возлюбленной музе. Так возникла необходимость в появлении моего персонажа в спектакле.

Очень нежно отношусь к этой постановке. Роль на минуту, а каждый раз непредсказуема, так как ария очень сложная, еще и транспонирована на терцию вниз, строй контрабаса ползет за 2 часа ожидания в кулисе – спасал только юмор и нахождение на одной сцене с Хабенским. С Костей у нас многолетняя дружба с «Трёхгрошевой оперы» Серебренникова в МХТ. Надеюсь, мы все же встретимся на сцене в его новом спектакле про Барона Мюнхгаузена.

Вы сыграли Вассу в дипломном спектакле в ГИТИСе, а затем уже сами как режиссер поставили первую редакцию Горького – «В.Ж.» – и также сыграли в ней. Это режиссерский дебют. «Васса», несомненно, сильное произведение, но почему именно она вас зацепила?

Васса по первому варианту пьесы Горького цепляет меня до сих пор. После ГИТИСа я поняла, что отлично владею материалом и его можно играть блистательно с хорошими молодыми актерами: так сложилась лаборатория по пьесе в театре «Театральный особнякъ». Далее спектакль в МХТ сначала в постановке Эренбурга с Мариной Голуб, потом мой режиссерский спектакль. Я закрывала гештальт, но, видимо, ещё не закрыла, так как решила снять фильм на этот сюжет. Он актуален, характеры яркие, сложные, темы важные и близкие мне. Созидание и паразитирование, смена времени и поколений, причинно-следственные связи, подмена и уничтожение женской природы, когда женщина берет на себя функции мужчины – это оборачивается трагедией, отсутствие любви и последствия этого. В МХТ в своём спектакле я переиграла все женские роли, заменяя актрис. Я не устаю от этой истории. В фильме сыграю, конечно, Вассу. Вот сниму фильм и поставлю на этой истории точку.

Мы затронули тему театральных лабораторий. В вашей сценографии их несколько. С одной стороны, это возможность «размяться», а что еще в них привлекает?

Началось все в 2007 году, когда я попала в лабораторию Владимира Берзина в ШДИ. Все режиссеры, которые ее вели, были учениками Анатолия Васильева, и для них это обязательный инструмент работы. Ведь лаборатория – это целый цикл встреч, узнавания, не только репетиции. Удалось поработать с Борисом Юханановым, Ильей Козиным. Были ещё недельные лаборатории с разными режиссёрами из России и зарубежья.

Лаборатории – это важнейшая часть моей профессиональной жизни, и я их очень люблю. Там ты раскачиваешь себя, развиваешь, это кладезь открытий и возможность совершенствоваться актеру, экспериментировать без границ.

В МХТ существует проект «Круг чтения», в последнем из которых, чисто женском, вы тоже принимали участие и читали «Эшелон на Самарканд». Это был ваш выбор произведения или предложение Марины Станиславовны (Марина Брусникина – создатель литературного цикла «Круг чтения» – прим.ред.)?

«Эшелон на Самарканд» – часть меня. Это ярчайшее свершение в моей жизни. Конечно же, я выбирала отрывок сама. Я бы всю книгу целиком прочитала на «Круге чтения» (смеется). Марина Брусникина – просветитель в области современной литературы и поэзии. Она даёт подсказки: списки последних нашумевших новых или получивших призы в области литературы авторов. Мы сами, естественно, тоже читаем и ищем интересное и откликающееся внутри. А «Эшелон на Самарканд» – это любовь с первой страницы.

С учетом изоляции стало очень популярным, когда артисты записывают свои любимые книги. Просто озвучка или непосредственная читка на камеру. У вас очень интересный и глубокий голос, не задумывались ли вы о таком?

Да, такая мысль у меня есть, и я на нее с течением времени все больше обращаю внимание. И когда читаю материал, теперь уже задумываюсь, как бы это именно звучало для зрителя моим голосом со сцены или у микрофона в студии звукозаписи. Хочется, конечно, чтобы на это кто-то обратил внимание и пришел с предложением. Это было бы приятно.

В «Круге чтения» это все же работа перед публикой, актерское чтение. Когда же начитываешь книгу, в первую очередь, работает энергия голоса, также важна смысловая расстановка. Да, я определенно задумываюсь об этом! (улыбается)

Была ли Гузель Яхина на вечере?

Гузель не смогла присутствовать, но мы с ней встречались накануне в фонде Чулпан Хаматовой, где Чулпан читала отрывок из «Эшелона…». Во время нашего вечера у нее была презентация книги в Библио-Глобусе. Я вначале ее пригласила прийти, мы с ней приятельствуем, потом сказала, что лучше не стоит, так как я буду сильно волноваться, зная, что она в зале. Это не обкатанное выступление на целых двадцать пять минут.

Кстати, вот именно «Эшелон…» я бы не хотела читать вслух, у меня с этой книгой другие отношения.

Ольга, вам довелось поработать с целым калейдоскопом режиссеров. Остались ли какие-то актерские мечты с кем еще поработать?

Мечтаю снова поработать с Серебренниковым, а также с Могучим, Васильевым, Крымовым и Жолдаком. А вообще хотелось бы поработать с теми, кого уже нет: Товстоногов, Эфрос, Фоменко, Вахтангов, Данелия, Меньшов и другие классики… Это было бы очень интересно. Мне очень нравится также работать с иностранными режиссерами, мы как-то хорошо друг друга понимаем.

Недавно брала интервью у Марфы Горвиц, и она рассказывала о своем опыте зарубежных постановок и работы русского режиссера с европейскими артистами. К вам зеркальный вопрос про режиссеров и разницу подходов.

Кстати, с Марфой Горвиц у нас тоже был опыт лаборатории. Это было здорово, и наша работа мне очень запомнилась. С ней я бы тоже еще с удовольствием поработала.

Если искать отличия в работе с нашими режиссерами и иностранными, то, в первую очередь, – это менталитет. Они иначе видят, у них другие образы и примеры, иное построение процесса. Принципиально в школе разницы нет.

Я с ними взаимодействую интуитивно и вне языка. Допустим, они предлагают сцену или диалог, и может показаться, что они подходят поверхностно и разбирают текст иначе. Но важно помнить, что у них иные темы, юмор. Вот даже если рассмотреть зарубежные пьесы (у нас на сцене их, кстати, не часто используют) – их другое волнует. Казалось бы, основы режиссуры, азы сценического искусства одни и те же, но при этом очень важно, в какой стране ты живешь.

Еще есть такой момент: иностранные режиссеры более открыты к актерскому исполнению. При этом они всегда точно знают, чего хотят, и четко расставляют акценты – это очень важное отличие. Они следят за тем, как ты проявляешься, и, если ты способный, они с удовольствием погружаются в это проявление, черпают из него.

С нами в МХТ работал один французский режиссер, а мой коллега Витя Хориняк на тот момент был только на третьем курсе. И этот француз здорово раскрыл его на той лаборатории, «Французский театр. Впервые на русском». Помню я проходила мимо, а он ему сказал «ты большой актер, у тебя будет большое будущее». И это были не просто обычные слова поддержки, а словно пророчествовал он ему. Это здорово. Они, иностранцы, чисто и позитивно относятся к актерам.

Расскажите, а что с вашей точки зрения, важно сейчас посмотреть в Москве?

Гришковец «Между делом», «Дон Жуан» Крымова, «Горбачев» в Театре Наций, «Добрый человек из Сезуана» Бутусова в театре Пушкина. И, конечно же, «Телефон доверия» в МХТ – это мой спектакль, у меня в нем потрясающая роль.

Ольга, а что мы ждем в будущем из ваших театральных работ?

Пока ничего. Сейчас я нахожусь в абсолютно зрелом искрящемся полноценном профессиональном состоянии, но этому нет адекватных предложений. Просто в данный момент чувствую себе силы и уверенность, поэтому говорю об этом открыто, прямо и смело. Хочется свершений бескомпромиссных, невероятных, как полет.

Когда я смотрю тизер «Петровых в гриппе», например, и слышу песню, которую там поёт моя героиня, то все во мне начинает трепетать и светиться. Когда я увидела нашу работу с Крымовым «Тайная вечеря», я испытала катарсис, счастье, которое сложно описать. Эти две работы такие чудесные, они наполняют все, что я делаю, смыслом. Ради таких минут творчества и сотворчества, в итоге, вообще все! Но они редки в моей жизни, и я их очень ценю, они меня очень вдохновляют. И на меньшее теперь уже не хочется соглашаться!

В МХТ для себя пока не вижу потенциальных больших творческих работ, хотя, надеюсь, конечно. А если не про МХТ, то мы сейчас собрали поэтический спектакль на стихи Юлии Соломоновой под названием «Женская логика». Пока не знаю, выйдет ли он и когда. Это чисто женский спектакль, планируются разные составы: Аня Банщикова, Ингеборга Дапкунайте, Юля Ауг, Катя Агеева, Саша Ревенко… Все – непростые девочки. Будет интересно!

Беседовала Ольга Шишорина

фотографии предоставлены пресс-службой