Найти себя в истории семьи, вписать семью в историю страны, вернуться в страну, которую считаешь семьей… Юлия Ауг прошла путь длиной в семь лет со всеми остановками, но так и не добралась до конечной.
Одна из самых экспериментаторских площадок Москвы, Центр имени Мейерхольда, в очередной раз подтверждает: открытый театр – это искусство без границ. Гость гастрольного фестиваля POEHALi!, коллаб-спектакль Юлии Ауг «Моя эстонская бабушка» с эстонским театром R.A.A.A.M. и независимым центром Vaba Lava из Таллинна ставит перед зрителем много «пограничных» вопросов.
Вправе ли считать себя эстонкой внучка граждан Первой Эстонской Республики, по политическим соображениям сбежавших в Россию? Должен ли чиновник из консульства отказать в выдаче паспорта, если проситель не говорит на национальном языке? Может ли человек, с рождения живущий в СССР, чувствовать своей Родиной современную Эстонию? Такие вопросы пытается решить команда спектакля с помощью памяти, воспоминаний – воссозданных фрагментов интервью, визуализированных документов, старых карточек, зарисовок из жизни.
Сценограф Полина Гречко разбила сцену пополам: слева – «комната для интервью», белый задник, табуреты, камера на штативе, софит. Это «здесь и сейчас»: Юлия (Миртель Похла) на камеру отвечает на вопросы консула или делает видеозапись своего монолога-исповеди, словно отвечая самой себе на незаданные, но очень важные вопросы. Правее, по центру сцены, натянут большой экран. Это пространство памяти: на экран проецируются фотографии, документы, фоновые события (например, дождь). Здесь же актеры разыгрывают моменты из прошлого, которое Юлия помнит сама или знает по рассказам бабушки. Героиня провела рядом с бабушкой лишь 8 лет своего детства, но ожившая память сердца не может ошибаться: связь с местом передается по наследству, Родина – там, где родной человек.
Спектакль, сыгранный на поле документального театра, умело использует элементы драмы. Например, язык символов. Чемодан – хранитель воспоминаний, вечный попутчик перемен и, в глобальном смысле, жизненная ноша, судьба. Белый бумажный самолетик, летящий в зал, – символ надежды и недостижимой мечты: запуская его, никогда не знаешь, сколько петель он сделает и где приземлится (вряд ли там, где нужно). Разорванная на полоски ткань в руках внучки и бабушки (Юлле Кальюсте) забинтует душевные раны прошлого, а потом, натянувшись между стульями, станет той самой границей, пересечь которую никак не может героиня.
Память вещей гармонично дополняется памятью звуков. Полифонию многолюдной петербургской квартиры создают шлепки газеты о пол, стук швабр, шорох метлы и встряхивание мокрого белья перед развешиванием. Комсомольская песня, прочитанная без музыки в сопровождении бубенчиков и ритмичных ударов по коробке, становится жесткой пропагандистской речевкой. Удары бокалов о голову плывут колокольным звоном: мелодичным, но тревожным набатом они сопровождают беседу о национальной самоидентификации, о настоящем и будущем России. Этот недолгий разговор «под вино» начинается с выстраивания границ и заканчивается осознанием того, что границы существуют на бумаге, но не в сердцах людей.
За семь лет судебных разбирательств Юлия Ауг успела несколько раз получить гражданство Эстонии и лишиться его. Она собрала кипу документов, архивных выписок и справок, но так и не добилась желаемого результата. Но в конечном счете, это ли важно? Ведь ей удалось больше узнать о своих родных и времени, в котором они были молоды, красивы и счастливы, несмотря ни на что. Ей удалось найти редкие фотографии и встретить единомышленников. В конце концов, режиссер Юлия Ауг поставила спектакль и сделала попытку осознать наше общее прошлое. Она обвела свою точку на карте мира с условными пунктирными линиями и рассказала главное. Границу себя легко выстроить, можно расширить, но невозможно пересечь.
Текст Елена Шаина
NO COMMENT