Достаточно только посмотреть на Ларису Андрееву, чтобы понять, что перед вами человек творческой профессии. А стоит встретиться с ней взглядом и своего уже не отвести: яркая и красивая, не просто с огоньком, а с пылающим костром. Что скрывает этот обжигающий огонь мы и попытались выяснить в беседе солисткой оперной труппы Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко.

Вы задействованы в предстоящей премьере театра «Зимний вечер в Шамони». Приоткройте завесу тайны: это будет череда фрагментов различных произведений, или всё-таки целостный спектакль-микс?

Это спектакль-микс: все персонажи пересекаются на горнолыжном курорте, у каждого своя история, но в процессе между ними возникают различные взаимоотношения, образуются пары, возникают конфликты.

Какие партии Вы будете исполнять?

В спектакле я исполняю «Чардаш Илоны» из спектакля «Цыганская любовь». Это не самый известный номер, но, думаю, он несправедливо обойден любовью публики, так как и музыкально, и исполнительски он очень интересен. Поэтому я рада знакомству с этим произведением и рада, что в моём репертуаре появился этот эффектный концертный номер.

Также все участники концерта заняты в финале в номере из оперетты «Летучая мышь». И конечно, как в любом спектакле, есть номера, в которых мы страхуем друг друга.

фото Юлия Гагина

«Зимний вечер в Шамони» – оперетта. Приходилось ли Вам раньше исполнять оперетту? 

Одной из моих первых ролей в театре была именно оперетта «Летучая мышь», в которой я исполняла роль Орловского. Позже в нашем театре был Концерт оперетты, в котором я участвовала.
Вне театра я часто пою арии и дуэты из оперетт: это и Сильва из оперетты «Сильва», Ганна из «Веселой вдовы», Теодора из оперетты «Мистер Икс», Елена из «Прекрасной Елены» и многие другие. Я обожаю этот жанр и с радостью исполняю эту чудесную музыку!

Если ли в принципе для исполнителя разница между оперой и опереттой?

Существует такое понятие как классическая оперетта. Этот жанр мало отличается от оперы. Главное отличие – более простой и «лёгкий» сюжет и, конечно, наличие разговорных диалогов. В вокальном и техническом плане этот жанр ничем не уступает опере. А иногда бывают номера, которые даже сложнее исполнить, чем оперную арию.

Стать певицей – это то, о чём Вы мечтали в детстве?

Не знаю почему, но всегда знала, что буду певицей. Всё, что я видела по телевизору и слышала по радио я быстро впитывала и учила, пела песни Аллы Пугачёвой и Ларисы Долиной. Потом уже музыкальная школа укрепила мою уверенность. Поэтому я и продолжила учёбу сначала в музыкальном училище, а потом уже и в Консерватории.

Но я никогда не думала, что буду работать в московском театре, потому что наш педагог (Наташа Мурадымова, Маша Пахарь и Дмитрий Полкопин тоже у него учились) воспитывал нас очень строго в плане самоощущения. Он всегда говорил, что это очень большой труд, и чтобы чего-то добиться нужно преодолеть множество препятствий. А попасть в московский театр очень сложно. Но так получилось, что я спела прослушивание и меня приняли в труппу.

У Вас было несколько учителей: в училище, в Консерватории и потом уже Александр Борисович Титель в МАМТ. Кто сыграл большую роль в Вашем становлении, как певицы?

Мой педагог из училища Вадим Коростин – очень известный певец на Урале. И становление меня как певицы, как профессионала с точки зрения построение голоса, конечно, его основная работа. И то, что я пою – это его заслуга.

А Александр Борисович сделал меня Артисткой. Певицей в полном смысле этого слова: не просто человеком, хорошо издающим звуки на сцене, а человеком ещё и выражающим какую-то мысль. Консерватория не даёт певцу ту возможность в развитии, которую даёт театр. И какой бы ни был оперный класс, он никогда не заменит того ощущения и закалки, которые ты получаешь, когда выходишь на сцену. Александр Борисович работает с каждым солистом над каждым персонажем и даёт возможность молодым певцам выходить на сцену. И это огромный толчок к саморазвитию. Мне кажется, что у него потрясающее чутьё на перспективу.

А всегда Вы соглашаетесь с тем, что Вам говорят? Александр Борисович и другие учителя, например.

Нееееет.

фото Юлия Гагина

Вредничаете и топаете ногой?

Я вообще очень строптивая. У меня очень плохой характер именно для режиссёра.

Но терпит же.

Да, хотя я очень сильно с ним спорила раньше. Сейчас со временем, конечно, этого меньше стало. Но всё равно иногда ругаюсь с Александром Борисовичем или своим педагогом. Рыдаю даже иногда. Допустим, мне говорят: «Я хочу, чтоб ты пела эту партию». А я не хочу. Какая это партия? Она мне совсем не подходит! Например, у нас была опера «Так поступают все женщины». И там есть комический персонаж Деспина, очень заводной и весёлый. Но мне в тот момент казалось, что я исключительно драматическая певица. И мне нужно петь только смертоубийственные партии. Но Александр Борисович меня попросил: «Лара, попробуй». А в итоге я сдалась и получила огромное удовольствие от этой партии, которую пела много лет. И зритель фантастически тепло принимал меня в этой партии. И я сказала Александру Борисовичу: «Когда я с Вами в следующий раз буду ругаться, Вы меня стукните по голове» (смеётся).

Вот сейчас была последняя ситуация – опера «Фрау Шиндлер» – такой тяжёлый материал. Эмилия Шиндлер – основной персонаж, и за время оперы проходит вся её жизнь. Сначала она ещё совсем юная, потом взрослеет и стареет, а в конце она умирает на сцене. И мне казалось, что это так тяжело прожить всю эту жизнь, и что я ещё не готова к этому.

фото Сергей Родионов

Особенно, наверное, тяжело до старости героини дойти?

Да! Это ведь нужно всё прочувствовать, прожить, чтобы зритель поверил. Александр Борисович меня долго убеждал. И я сейчас так ему благодарна. Мне кажется, что у меня получилось. Именно по моим внутренним ощущениям.

Комфортно в итоге было в этой партии?

Мне было достаточно некомфортно. Тема очень непростая – холокост. Я пересмотрела множество материалов, пока готовилась к этой партии. Внутренне всё это было очень тяжело пережить. Но я так рада, что я получила эту работу. Это некая новая ступень для меня, как для артистки и певицы.

Были партии, на которые всё-таки так и не согласились?

Да, конечно. Например, недавняя наша постановка «Енуфа» и партия Костельнички, которую блистательно исполнила Наталья Мурадымова. Александр Борисович, хотел, чтобы я тоже приняла участие в этой опере и исполнила эту партию. Но я поняла, что для меня вокально это очень некомфортно. Он несколько раз меня вызывал, и мы долго с ним беседовали. Я ему сказала, что технологически я пока ещё не готова к этой партии и боюсь, что это повредит моему голосу. Дайте мне несколько лет, а лучше десяток, и я её спою.

Когда я только пришла в театр, у нас было «Обручение в монастыре». Там есть партия Клары. Сейчас я пою в этом спектакле. Но тогда, когда я открыла ноты, то поняла, что не смогу. Александр Борисович может убеждать, но никогда не давит, если у тебя есть аргументы. Прошло несколько лет, я набрала репертуар, спела партии, которые меня профессионально подготовили. И сейчас с удовольствием исполняю эту партию. И очень люблю этот спектакль.

фото Сергей Родионов

Всему своё время.

Да, конечно. У нас театр помогает артистам и растит их. Нет такого, что тебя заставляют петь то, к чему ты не готов. Молодым дают партии, к которым они готовы, и постепенно взращивают их в стенах театра. Мне кажется, это очень важно для становления молодых певцов.

Вы много участвовали в конкурсах. Это тоже помогает становлению молодого исполнителя?

Меня конкурсы выбивали из колеи. Я очень волновалась.

Больше, чем на спектаклях?

Конечно. Ощущение, что ты всегда сдаёшь экзамен, наводит на меня панический ужас. И те награды, и первые премии, которые я завоевала, это скорее вопреки, а не благодаря этим конкурсам. Хотя, я считаю, сейчас очень важно ездить на конкурсы для продвижения себя в карьерном плане. Это очень помогает. Это и новые знакомства, и возможность себя показать перед разными людьми и агентствами, на разных площадках.

Но я перебарывала себя. Наш профессор заставлял нас участвовать в конкурсах. Он понимал, как я сейчас понимаю, что это очень важно. Иногда даже сам документы отправлял и говорил: «Вы едете, мы готовим программу». Сейчас, если бы преподавала, я была бы диктатором и непременно заставляла своих студентов ездить на конкурсы (смеётся).

А Вы когда-нибудь думали, как бы сложилась Ваша карьера, если бы не судьбоносное попадание в театр?

Уже поступив на работу в МАМТ, я поехала на смотр выпускников в Санкт Петербург, это обязательное мероприятие для выпускников консерваторий. И мне предложили работу несколько крупных оперных театров, в том числе и Михайловский театр. Предложений было много, но я сделала свой выбор и ни разу об этом не пожалела. Я – театральный человек. Я люблю именно театральную работу. Я не так люблю концерты, к камерным программам я пока не совсем готова. Мне кажется, что и к романсовой программе я пока не настолько внутренне созрела. Думаю, это придёт с возрастом и эмоциональной зрелостью. К своему внутреннему посылу нужно прислушиваться. Если я работаю на сцене в театральных ролях, я знаю, что я скажу и готова к этому, а в камерной программе пока нет.

Весной у Вас был концерт на Малой сцене. Это был первый подобный опыт?

Вот такое, чтобы «творческий вечер имени меня», да, в первый раз.

фото Сергей Родионов

Это было очень ярко, эмоционально, атмосферно и очень весело.

Мы хотели хулиганить. Мы хотели сломать стереотип, что опера — это скучно, грустно и тоскливо. Мы искали способ сделать это так, чтобы, с одной стороны, это было бы хорошо исполнено, а, с другой стороны, чтобы это было свежо и современно.

Удивительным образом получился не просто концерт, а единый спектакль.

Да, так и задумывали. Объединили разные арии и дуэты и скомпоновали их в единый спектакль. С нами работала режиссёр Ирина Лычагина. Она очень хорошо знает и чувствует музыку.

Когда мы выбирали людей, я конечно остановилась на тех певцах, которых очень люблю, с которыми мне комфортно работать на сцене, кого мне самой нравится слушать.

Раз «концерт имени меня», я могу выбрать с кем петь.

Да, я хотела, чтобы зрители получили такое же удовольствие, как и я, когда я в театре работаю и общаюсь с этими людьми. Очень многие написали мне после концерта и в соц. сетях, что хотят продолжения. Мне потом наше художественное руководство сказало: «Лариса, но это же твой концерт, должен был быть акцент именно на тебе». Но я так не хотела! Я хотела, чтобы был акцент на хорошей компании людей, которые получают удовольствие от того, что они делают и делятся с публикой своим кайфом и удовольствием. И мне кажется, что у нас получилось!

Безусловно! Я присоединяюсь и надеюсь на продолжение. Не оставляйте эту мысль!

В этом сезоне Ирина Лычагина, которая режиссировала наш концерт, будет ставить оперу «Оронтея». Мы исполняли во время концерта одну арию из этой оперы. И я думаю, будет очень хороший спектакль. Он тоже будет на Малой сцене. И я там, надеюсь, буду петь главную роль. Уверена, что он тоже будет свежий и живой. Очень его жду!

фото Юлия Гагина

Какие партии Вам тяжелее всего дались?

Каждая партия сложна по-своему. Когда ты берёшься за новую партию, ты покоряешь Эверест. Всегда кажется, что это самая сложная партия из всех, которые ты пела. И в этом как раз интерес. Когда ты делаешь что-то новое, ты делаешь это с учётом багажа, который ты получил перед этим. И тебе кажется, что раньше был с маленьким чемоданчиком, а теперь ты тележку везёшь, когда идёшь на эту новую гору. И чем сложнее, тем интереснее, тем больше вероятности, что эта партия будет любимой, потому что ты столько вложил в неё сил, времени, эмоций.

В прошлом году я спела Леди Макбет. Это была моя авантюра. Как правило, это сопрановая партия. Хотя я нашла много записей, когда её исполняет меццо-сопрано. И для меня технологически это была действительно работа. Меня очень поддержала мой концертмейстер Ирина Оржеховская, прекрасная пианистка и великолепно слышащий меня педагог. Мы взялись за эту партию именно для того, чтобы перейти на новую ступень и выйти на новый уровень в плане развития вокального и технологического, потому что партия очень сложная. Хотя Верди – композитор, который очень удобен для певцов. Наташа тоже готовила эту партию. Мы друг друга очень поддерживали.

Совсем не было соперничества?

Нет, наоборот. Наташа для меня является авторитетом как певица, я очень люблю её.

А какая самая любимая?

У меня их много. Но самая любимая – это, конечно, Кармен. Она была одной из первых. И она мне очень близка по темпераменту. Ещё очень люблю Амнерис (опера «Аида» – прим. LDQ). В этом сезоне я спела Любашу в «Царской невесте» на фестивале. И это потрясающая партия. Очень жаль, что эта опера не идёт у нас в театре. Всё-таки Римский-Корсаков – величайший композитор и драматург. Есть ещё очень много партий, которые мне хочется исполнить.

фото Елена Кондратова

Какие?

Это Эболи в «Доне Карлосе» (она очень технологически интересная), Далила в «Самсоне и Далиле» (эта опера редко исполняется, к сожалению), Адальджиза в «Норме», хотела бы спеть в «Орлеанской деве» Чайковского. Если у нас будут восстанавливать «Севильского цирюльника», то хотела бы исполнить Розину. Думаю, что теперь я уже смогу. В общем много всего хочу!

Так это же здорово! Было бы грустно, если бы Вы сказали, что ничего не хочу, всё интересное уже спела.

Да, это точно. Хочется петь и выходить на сцену. Мне иногда говорят: «Вы давно работаете, для Вас театр, наверное, – это уже рутина». Может быть я конечно немного сумасшедшая, но даже при том, что я знаю всю внутреннюю театральную кухню, то, как происходит постановочный процесс, что делают персонажи, пока дожидаются своего выхода за кулисами, когда я сажусь в зрительный зал, меня окутывает чувство, будто я погружаюсь в сказку. Я до сих пор верю в магию театра! Я верю в персонажей и в то, что происходит на сцене. Пусть они за кулисами болтают, хохочут, но на сцене они для меня становятся богами. И я от этого получаю колоссальное удовольствие.

А на какие спектакли ходите? Оперные?

Я не очень часто хожу на оперу. Только по рекомендациям на хороший спектакль. А на драматические спектакли я хожу постоянно. Мне кажется опера сейчас очень связана с драматическим театром. И для меня очень важно видеть, как работают драматические актёры. Очень люблю Вахтанговский театр, некоторые спектакли пересмотрела множество раз. Особенно люблю спектакли «Дядя Ваня», «Евгений Онегин», «Царь Эдип». Мне нравится театр Маяковского с тех пор, как Миндаугас стал худруком, и МХТ им. Чехова.

А ещё очень люблю современную хореографию. Классический балет, честно говоря, не понимаю. Они такие все красивые выходят, а мне хочется, чтобы они запели уже или хотя бы что-то сказали. Чего-то не хватает (смеётся). А вот современную хореографию я очень люблю. Не все спектакли есть возможность поехать и посмотреть, поэтому многое смотрю в записи.

Но и в Вашем театре сейчас так много постановок современной хореографии.

И это так здорово! Я принимала участие в «Анне Карениной» Кристиана Шпука. Я там пела романсы Рахманинова. И я была так рада, что меня позвали в эту постановку. Мы же мало с балетной труппой пересекаемся. От этой работы я получила огромное удовольствие. Я сидела на всех репетициях, и я видела всю эту кухню, как он работает, как ребята наши работают. Я такую гордость испытывала, когда мне на поклонах хлопали также, как этим ребятам, которые так потрясающе танцуют. Мне-то казалось, что я в общем-то ничего и не делала на сцене, только спела, подумаешь. А они мне говорили: «Как здорово Вы поёте!». Для них их работа – это привычное и обыденное.

Всё время мечтаю, чтобы ещё какой-нибудь балет поставили, где нужно было бы петь. Сейчас у нас ещё идёт «Свадебка», но это немного другое. Там хор отстранён от танцовщиков. А я была персонажем – душой Анны Карениной. Со мной работал хореограф, у меня были проходки. Я чувствовала себя полноправным участником спектакля!

Если поговорить о партнёрах по сцене: насколько важны личные отношения для того, чтобы дуэт склеился? Или на сцене не важны отношения вне партий?

Для меня скорее привычнее второй вариант. Невозможно находить всё время тех партнёров, с которыми ты любишь общаться и вне театра. Но в этом тоже, наверное, и заключается магия театра. Ты влюбляешься на сцене в своего партнёра, заражаешься самим спектаклем, погружаешься в те взаимоотношения, в которых находишься полностью. На сцене я уже не Лариса. Я всегда пытаюсь «присвоить» взаимоотношения моей героини на сцене.

Но, если честно, у меня не было ни разу такой ситуации, чтобы меня кто-то раздражал. Наверное, вообще нет таких людей, с которыми я бы не нашла общий язык. Я всегда стараюсь найти подход.

фото Сергей Родионов

Глядя на Вас, ничуть не сомневаюсь, что Вам это с лёгкостью удаётся. Вы сказали, что влюбляетесь в каждого партнёра. Эта влюблённость остаётся на сцене, не уходит в жизнь?

Остаётся на сцене, как и в целом моя героиня. Я оставляю работу на работе. Дом – это моё закрытое пространство, учить и совершенствоваться я прихожу в театр. Здесь я погружаюсь в образ, настраиваюсь, вхожу в работу. Конечно бывают исключения, если сложная партия. Например, современные оперы всегда сложнее. В прошлом году весь отпуск провела с клавиром, на пляже учила «Фрау Шиндлер». Но это была безвыходная ситуация: мало времени и сложный материал.

Минувший сезон закончился громкой премьерой «Отелло». Как Вам работалось с Андреем Кончаловским?

Андрей Сергеевич – потрясающий человек, который обаял всю труппу от солистов до помощников по сцене.

Александр Борисович не хотел давать мне эту партию, она небольшая, он говорил: «Зачем тебе это? Неужели тебе эта партия интересна?». А мне было очень интересно именно поработать с Андреем Сергеевичем. И всё-таки это Верди и его потрясающая музыка. Александр Борисович несколько раз спрашивал: Лара, ты уверена?». Я говорила: «Конечно, уверена! Дайте! Дайте!»

Иногда «не надо, не надо», а теперь «дайте, дайте»

Да, я буквально выпрашивала эту партию. И я нисколько не жалею. Хотя, действительно, партия совсем небольшая, и для меня, как для певицы и актрисы, не очень интересная. К сожалению, Верди не полюбил Эмилию и не дал ей много спеть. Но я получаю от этой партии колоссальное удовольствие в другом. У меня прекрасные партнёры: и Хибла Герзмава, и Наталья Петрожицкая, и Елена Гусева – наши прекрасные Дездемоны. Арсен Согомонян – фантастический Отелло, такой тёплый, такой харизматичный и темпераментный. И Николай Ерохин – певец с невероятным голосом.

Работа с Андреем Сергеевичем была такой интересной! И спектакль получился очень красивый. Не только как опера, но и в целом как художественный продукт. Это настоящий подарок нашему театру, несколько нетипичный для нас. Получился больше даже статуарный спектакль: в нём много поз и статичных мизансцен. И каждый костюм – отдельное произведение искусства. А Верди, конечно, – это всегда мечта всех исполнителей, идеальный материал для певцов и для драматической игры.

Надеюсь, награды не обойдут этот спектакль

Я думаю, что все награды – это больше конъюнктурная вещь. Всегда считаю, что главное, чтобы был живой спектакль.

Например, «Война и мир» – потрясающий спектакль. Но его почему-то даже не номинировали ни на одну премию. А спектакль феноменальный, один из лучших. Я участвовала и при первой постановке, и в восстановлении. И с огромной теплотой это вспоминаю. Хотя мне было и непросто: вначале мы выезжаем на небольшой платформе на высоте, а я очень боюсь высоты. И когда Александр Борисович рассказал об этой сцене, я рыдала. Кричала: «Я не полезу на эту верхотуру! Пойте сами там, Александр Борисович!». Он сказал: «Я с тобой заберусь наверх». И сначала туда залез он, а потом только я к нему. Пришлось, раз он это сделал. Но всё равно для меня это всегда был стресс. Я даже брала с собой нашатырный спирт.

Держаться там не за что?

Нам сделали для этого дверную ручку. И мы привязаны малюсеньким тросиком, от которого только страшнее. Наверное, он нас как-то удерживает. Но ощущение, что ты привязан верёвочкой к дверной ручке, а перед тобой «бездна», боязнь высоты никак не уменьшает. Но у меня всё уже отработано: смотрю только вперёд, не шевелюсь (только руки) и не смотрю вниз. Первый раз, когда нас вывозили на репетиции, ребята, которые это делали, комментировали, как мы плохо вывозимся: «Сейчас она упадёт». После этого я попросила их ничего не говорить. Сейчас они наоборот нас успокаивают: «Всё хорошо, всё отлично, сейчас мы вас потихонечку завезём назад».

И всё-таки это один из лучших спектаклей нашего театра. На сцене одновременно находится около 300 человек. И вот этот спектакль не был отмечен ни одной наградой. Эта опера настолько редко исполняется, а в данном случае получился такой качественный спектакль. Поэтому я к наградам отношусь очень спокойно. Хотя у меня их уже достаточно много.

И в конце задам вопрос, на который уверена, что уже знаю ответ: Вы счастливы в Вашей профессии?

Конечно! Я очень благодарна Богу за то, что моя жизнь сложилась именно так. Я никогда не шла поперёк себя. И никогда не находилась в конфликте с собой. Я живу так, как чувствую. Я постоянно учусь, и театр мне в этом помогает!

фото Юлия Гагина

Беседовала Юлия Фокина