READING

«Занос» в театре «Практика»: локальный апокалипсис...

«Занос» в театре «Практика»: локальный апокалипсис

В минувшие выходные в театре «Практика» прошли премьерные показы спектакля «Занос» режиссера Юрия Квятковского по одноименной пьесе Владимира Сорокина с участием актеров «Мастерской Брусникина». Завораживающая антиутопия, наполненная знакомыми образами современности и мотивами русских классиков, построенная на контрасте размеренного повествования и оглушающих звуковых и световых эффектов, смотрится сегодня особенно актуально и пугающе правдоподобно.

Погружение в атмосферу предапокалиптической родины начинается еще до входа в зрительный зал. Люди в штатском (одним из которых выступает шеф-драматург Михаил Дегтярев) раздают  зрителям наушники для прослушки  – в обмен на отпечатки пальцев в специальном журнале, параллельно показывая фото подозреваемых: Владимир Сорокин, Дмитрий Пригов («Занос» был написан в 2009 году в память о нем), Андрей Фомин (исполнителями главной роли – олигарха  Михаила, в разные дни могут быть также Максим Виторган или Николай Фоменко).

Наушники можно переключать между тремя каналами, в каждом из которых – свой диалог, рассказ или отрывок интервью; каждый звуковой поток при переключении обозначен красным, синим или зеленым цветом. Почти все пространство сцены занимает застекленная терраса загородного дома российского олигарха Михаила. Зрители в наушниках, как сверчки, отражаются в стеклянной перегородке, выдавая себя в темноте разве что разноцветными огоньками. На этой веранде, за стеклом и под прицелом камер наблюдения, разворачивается основное, но не единственное действие. В правом углу сцены – шесть экранов, а которые транслируется происходящее в разных уголках поместья: терраса, спальня хозяев, гостевая комната, спортивный зал, вход в дом в разных ракурсах. У пункта наблюдения сидит архетипический охранник: молчаливый, угрюмый, безучастный, с газеткой. Переключая канал в наушниках (обычно звук по каналу транслируется из какой-то точки дома) и внимание с экрана на экран, каждый зритель смотрит, по сути, свой собственный спектакль, который может полностью отличаться от соседского – правда, до определенного момента…

Итак, после жутковатого фантасмогоричного сна Михаила о «заносе» сундука с золотым песком во имя неведомой могучей силы, наступает снежное мартовское утро в его подмосковном доме. Михаил с женой Натой и их гости (скульптор Боря с супругой Гелей, брат Наты) просыпаются и постепенно собираются за поздним завтраком на террасе,  беседуя о разном: вчерашнее застолье, выпивка, искусство, родина, былые заслуги, смысл жизни, счастье, случаи из жизни, старые байки, страшные истории. Красивая жизнь за стеклом богатого дома лениво гарцует перед зрителями и попивает водку с шампанским, закусывая солениями, уплетая суточные щи, с барским размахом заполняет пространство вокруг, окружает себя на каждом шагу обслуживающим персоналом, немного мается от безделья и любит размышлять о высоком и вечном.

За этой чеховско-гончаровской картиной современной российской усадьбы с богатыми хозяевами жизни можно наблюдать, слушая их диалоги по «красному» каналу. А можно переключиться на зеленый, и тогда жизнь за стеклом будет приобретать иной масштаб и сопровождаться отрывками из интервью с Владимиром Сорокиным, будто (случайно или специально) иллюстрируя сказанное: Сорокин рассказывает московском андеграунде и знакомстве с Приговым, о его творчестве («мне бы хотелось, чтобы он был одним из персонажей на этой вилле; он был светским человеком  и мог вписаться в любое общество») – и в это время Боря (заслуженный скульптор, лауреат премий) лепит из бисквитного торта какого-то ящера (аллегорию своей родины); гости пьют и веселятся за обильным столом с прекрасной сервировкой – в наушниках сравнение современной России с роскошным тонущим «Титаником», Боря с Мишей и Натой обсуждают театр – за кадром мнение Сорокина о драматургии, современном театре, постановках его собственных произведений…

Через пару минут идиллическая картина в доме и обстановка в зале меняется кардинально: непонятная, страшная, всеразрушающая сила шумно вторгается в жизнь героев, буквально подминая их под себя, агенты-полуангелы в странноватой военной форме проводят допрос нараспев под аккомпанемент аккордеона, солидные мужчины с дипломатами приказывают перевернуть и разобрать по частям дом, из которого выволокли на улицу и Михаила, и его гостей. Потревоженной элите страшно, потому что им не ясно, что происходит и что от них хотят: власть говорит с ними на непонятном языке, в котором каждое привычное слово будто вывернуто наизнанку своим смыслом, а хладнокровие и издевательская манера обращения шокирует и выводит из себя. Но поведение вторгшихся власть предержащих особ свидетельствует о том, что такая манера общения и принимаемые ими меры, весь сюрреализм происходящего – рядовой случай, привычная картина, ничего особенного, еще одна галочка о выполнении приказа. Кошмарный утренний сон Михаила о заносе («для дела, для братства, для русского богатства…») оказывается вещим – его самого принесли жертву новому порядку. Сцена вторжения в дом предваряется словами Сорокина (если вы все еще слушаете «зеленый» канал) о драматическом периоде в жизни России, о кентавре и власти, о цикличности истории…

Спектакль «Занос» – это театрализованная масштабируемая модель апокалипсиса в отдельно взятом доме, в отдельно взятом коттеджном поселке, – того рукотворного конца света, который может случиться в любой момент в любом уголке страны, повториться снова и снова, с каждым, независимо от положения, состояния и рода деятельности (ведь под репрессии и «тарификацию» попали и олигарх, и тренер Таня, и домработница). Укутанная в безмятежность элита, упакованная в дом с охраной и снабженная огромным состоянием, – не имеет пожизненной гарантий безопасности. Гиперреалистичность происходящего поистине шокирует – как будто смотришь не театральную постановку антиутопии, а новости, перешагнувшие через экран телевизора, – на расстоянии вытянутой руки. За считанные минуты  привычный многолетний уклад жизни героев рушится, дом сносится до основания, на его месте возводится Новый Порядок, в котором «небеспощадность не порок» и «не мучения тоже необходимы».

Рекомендуем перед просмотром спектакля прочитать первоисточник – хотя бы для того, чтобы острее ощутить игру слов и диктатуру языка отдельных действующих лиц, чтобы лучше прочувствовать горькую, безжалостную сминающую на своем пути силу абсурда и беспредела, обличенного во внешне надлежащие формы. И чтобы понять, причем же тут попугай, супрематизм и картошка с портретами в финале.

Билеты

Текст Алена Азаренко

Фото: Александр Куров