Белые стены, несколько дверных проемов, один за одним из них появляются юноши и девушки в черной одежде, совершая циклические движения, каждый в своем ритме и по заданной траектории. Кто-то несет и ставит коробки, кто-то прыгает, кто-то входит и уходит, кто-то строит стену… Динамика и почти гипнотическое воздействие происходящего вызывает поначалу ассоциации с мультфильмом «Болеро» Ивана Максимова, но через пару минут перемещения прекращаются, включается фонограмма и начинается разговор. Первый разговор из нового спектакля театральной компании «Июльансамбль» по пьесе молодого литовского сценариста и драматурга Текле Кавтарадзе «Несколько разговоров о (Христе)».

12 персонажей произведения представлены на сцене 8 актерами «Июльансамбля». Это наши современники, они живут где-то в большом городе, так или иначе знакомы или слышали друг о друге; они ищут ответы на вопросы, ищут себя, сомневаются, ищут свой путь, счастье, душевный комфорт. В их диалогах – под разными углами – освещены насущные вопросы: кто я, почему так происходит, как быть дальше, как правильно поступить, в чем мое счастье и счастлив ли я.

Литовский режиссер Тадас Монтримас создал на сцене «Практики» завораживающий и удивляющий спектакль, буквально наводненный символами, в котором диалоги молодых людей дополнены пластикой, в котором язык тела порой объясняет и доносит смысл лучше языка вербального, в котором красноречив даже холодный свет ламп, в котором самое тяжелое слово – пауза, в котором религиозный символ и тематика Христа – повод к общению, способ понять себя и собеседника. Сотворить неординарную, яркую, запоминающуюся постановку без эпатажа и липкой спекуляции на злободневные темы – нелегкая задача для современного российского театра. «Несколько разговоров о» – пример более чем удачный: его отличает искренность и реалистичность всего происходящего и обсуждаемого на сцене, правдоподобность освещенных проблем, живой язык общения и богатый арсенал выразительных средств.

Ребята из «Июльансамбль» демонстрируют невероятное владение телом, непринужденную игру, они буквально проживают каждый диалог и эпизод. Бытовой язык персонажей, понятный каждому зрителю, окончательно стирает границы между актерами и зрителями: ты будто слышишь свои собственные мысли в записи. Вот девушка садится за стеной из коробок, отгородившись от всех остальных, и перечисляет страхи современных людей. Закрываешь глаза и ощущаешь, что со сцены слышишь свой внутренний голос, признаешься себе «знакомо… боюсь, да, и этого тоже…». Эти люди – настоящие, и проблемы у них – настоящие, истории их – непридуманные, жизненные, как на ладони.

В спектакле много движения, много пластики – иногда это почти танец или почти акробатика, – и минимум музыки. Зато как эту музыку вплели в действие! Невероятная находка: песня «Crazy» Gnarls Barkley на языке жестов в исполнении Рональда Пелина – восторг до кончиков пальцев, смотришь и забываешь дышать!

Пластика за полтора часа действия самая разнообразная и наполнена символами как и весь спектакль: внутренняя борьба и волнение в разговоре матери и дочери, сплетение рук и волос, шествие спиной вперёд, практически вслепую и потом вдруг разъединение и свободное движение, выход в дверь как символ глубокой связи с матерью и затем ее потеря. Прыжок под потолок и хождение по нему как символ достижения предела, как попытка преодолеть обстоятельства, справиться с рефлексией. А сцена, с которой начинается спектакль, – так и вовсе целая вселенная смыслов и вариаций на тему, что делают эти люди и какая история зашифрована в каждом из них. Эту полифонию перемещений, пожалуй, нельзя целиком постигнуть и осознать в моменте: к ней зритель будет возвращаться и на протяжении спектакля, и после него.

В спектакле деликатно прослеживается религиозная тематика, но она вовсе не доминирует, а служит главной цели – раскрыть характеры и объяснить взаимоотношения героев: изображение Иисуса (презент из Лас-Вегаса) – повод позвонить близкому человеку и встретиться; вопрос о молитве и Христе – способ приблизиться и понять мать; ребята, готовые бросить камни в странного парня за его образ жизни и нелюдимость. Именно этот безмолвный парень – с баночкой краски и кисточкой, на протяжении всего спектакля то и дело выходивший раскрашивать стену, – стал связующим звеном для всех остальных участников: они достают из коробок разноцветные дождевики, берут валики и за минуту завершают его дело – полностью закрашивают задник ярким желтым светом в финале монохромного спектакля. На позитивной ноте заканчиваются «Разговоры», а зритель обнаруживает себя будто после завершения сеанса психотерапии: признанные страхи, легкая тоска, надежда на то, что все наладится, и ощущение тепла от взаимных аплодисментов зала и актеров.

Информация о билетах

Текст Алена Азаренко